Глаза изо льда
Шрифт:
— Ты ожидала, что я уйду, — сказал он.
Паранойя охватила его, как только он это произнёс.
— Ты надеялась, что я уйду? — спросил он.
Она ударила его в грудь так сильно, что это могло бы причинить боль, будь он человеком.
Его пальцы сжались в её волосах, и он наполовину оторвался от неё. Она снова ударила его, и он схватил её за запястье, прижал к дивану и поцеловал в губы.
— Ты уже трахалась с вампиром раньше? — выпалил он, поднимая голову.
Она покачала головой, её лицо вспыхнуло. Он понял, что отчасти дело в его выборе слов, не
— Нет.
— А как насчёт видящих? — прорычал он. — Ты трахалась с видящим?
— Нет.
— С гибридом?
Она поколебалась, и его ревность усилилась.
Её пальцы скользнули в его волосы, крепко сжимая, заставляя его открыть глаза. Он не осознавал до конца, что закрыл их, пока не обнаружил, что смотрит на неё сверху вниз.
— Эй, — тихо произнесла она. — Не бойся, Ник. Не бойся меня.
— Почему у тебя две раковины? — спросил он. — В ванной комнате?
— Я была замужем. Мы вместе купили этот дом.
Его ревность сделалась парализующей, когда её слова проникли в его сердце, сдавливая грудь.
Он отвернулся, чувствуя, как напрягаются его челюсти.
— Эй, — она крепче вцепилась ему в волосы. Её голос стал убаюкивающим, мягким. — Ник. Дорогой. Успокойся. Всё нормально. Я обещаю тебе, что всё будет хорошо…
Он покачал головой.
— Ты не можешь мне этого обещать.
Его руки не отрывались от её тела, даже когда он говорил эти слова — поглаживая её кожу, чувствуя реакцию, пока он спускался вниз по её телу. Одна рука скользнула ей между ног.
Его пальцы оказались внутри неё прежде, чем он принял сознательное решение, и она застонала от шока, выгибаясь под ним. Он снова чувствовал её, чувствовал, как её эмоции ударили по нему с такой силой, что он застонал, прижимаясь лицом к её лицу. Его пальцы гладили и ласкали, исследуя, и она извивалась под ним, задыхаясь.
Он чувствовал, что она повелевает ему трахнуть её.
Он чувствовал, что она повелевает, притягивает его всей своей мощью.
Она не говорила… он не слышал её… но, боже, это ощущалось так чертовски реально, и чувство было таким тревожно знакомым, что он сжал её волосы, заставляя её хрипло ахнуть.
— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста… не уходи, Ник. Пожалуйста.
Он стиснул зубы и поднял голову.
Он смотрел на неё сверху вниз, наблюдая, как она смотрит на него. Её глаза неестественно заблестели, и он почувствовал, как всё самообладание покидает его.
Её рука лежала на его груди, массируя и поглаживая мышцы и кожу, и он вдруг вспомнил, как просыпался рядом с ней, как она кормила его, гладила его лицо. Мысленным взором он видел, как схватил её руку, положил на свой член, пока кормился, едва пребывая в сознании, а она гладила его…
Он издал гортанный стон.
Она смотрела на него, когда он открыл глаза.
Она ласкала его лицо, губы, клыки, подбородок, притягивая его… желая его…
Он грубо раздвинул ей ноги.
Она поддалась, схватив его за шею, когда он расположил себя над ней.
— Ты сказал, что любишь меня, — её голос был шёпотом, даже тише шёпота. Её губы коснулись его уха. — Ты проснулся и сказал мне это. Ты сам не знал, что говоришь. Ты даже не очнулся толком… но, Боже, это чертовски больно, Ник. Мне было больно, потому что я знала, что ты не имел это в виду. Я знала, ты не понимаешь, что говоришь.
Он закрыл глаза.
Нависнув над ней, он заколебался.
На долю секунды… даже не на один вздох, даже не на секунду…
Колебание вампира, возникшее и исчезнувшее даже быстрее одного удара человеческого сердца.…
Затем он вошёл в неё.
Она вскрикнула.
Нет… боже… она заорала.
Она, бл*дь, заорала.
Он вколотился в неё снова, закрыв глаза и войдя так глубоко, как только мог.
Он почувствовал в ней шок, неверие, услышал, как её сердце замерло в груди, дыхание перехватило, горло сжалось. Они так и застыли, а потом она, задыхаясь, вцепилась в него. Её руки обвились вокруг него, и ноги тоже. Казалось, каждая часть её тела обхватила его, и что-то в том, как она держала его, снова и снова заставляло его грудь и горло сжиматься, сбивая его с толку и вместе с тем возбуждая.
Он толкнулся в неё — тяжело, всем своим весом навалившись на неё.
Она выкрикнула его имя.
Это тоже потрясло его.
А потом он чуть не укусил её.
Он чувствовал, как она тянется к нему, желая большего, желая большего, ещё сильнее… ещё больше.
Он пытался дать ей то, чего она хотела.
Он держал свой рот подальше от неё, подальше от её плоти, когда замедлил темп, но в груди зародилась боль, когда он приподнялся над ней. Его клыки вытянулись, когда он поднял голову и грудь. Он не чувствовал никакой нервозности, которую обычно улавливал от людей, когда становился агрессивным, и уж тем более когда его клыки удлинялись, превращая его в животное, в монстра.
Он не чувствовал, чтобы она отстранялась или хотела, чтобы он поумерил пыл.
Её притягивание лишило его последних остатков рассудка, способности понимать, что происходит… или даже следить, причиняет ли он ей боль.
Она всё ещё повторяла его имя.
В этом было что-то такое мягкое… такое безумно открытое и мягкое.
Он схватил её за волосы, вкладывая каждую унцию своего веса в каждый толчок, по крайней мере, насколько мог, учитывая, как крепко она обхватывала его, особенно ногами.
Он нашёл угол проникновения, который ей нравился.
Он нашёл угол проникновения и темп, которые ей нравились, и она издала протяжный крик.
Он обнаружил, что хватает ртом воздух, несмотря на отсутствие потребности в дыхании.
Он понял, что какая-то часть его пытается заговорить с ней, неким образом общаться с ней, заставить себя выдохнуть, заговорить, пока он продолжал двигаться под этим углом всё сильнее и неспешнее, заставляя её замедляться вместе с ним. Какая-то его часть хотела снова накричать на неё, может быть, просто доминировать над ней, опять-таки в такой манере, которую он не мог нормально объяснить.