Глаза любви
Шрифт:
– Симка, тебе бы в разведке работать! – возмущенно сказала Даша на организационном собрании курса, когда замдекана зачитал список остающихся при деканате на время отработок. – Не стыдно тебе?
– Стыдно, но так получилось, – отводя глаза, ответила Сима.
– Что-то случилось?
– Не то чтобы случилось, но… Никаких особых причин: отец решил воспользоваться своим служебным положением, – оглядывая быстрым взглядом аудиторию, тихо сказала Сима. – Мы поговорим завтра. Приезжай в гости, перед долгой разлукой посидим, пообщаемся. Олег будет рад. Он ведь тоже уезжает в колхоз.
– Покидает тебя на целый месяц, – заметила Даша.
– Это несправедливо, но мой Незванов тоже отправляется на поля страны, – вступила в разговор Марина. Она сидела за столом впереди и в какой-то момент повернулась, попав на последнюю фразу Даши. – Симка, мы с тобой будем выть от тоски здесь, а Дашуня – там.
– Не тираньте душу! – отмахнулась Черкасова, а глядя на Симу, сказала: – Приехать завтра не смогу. Будем прощаться здесь, дорогая.
Так она впервые со времени учебы в университете оказалась на столь длительный период без своих драгоценных подруг. Это казалось невозможным, и трудно было поверить, что она выдержит так долго без Симкиной практичности и рассудительности, без Маришкиной веселой болтовни и сексуальной озабоченности, которая ей невероятно идет. Даша огляделась по сторонам, пытаясь представить, с кем возможно общение на время вынужденной разлуки. Взгляд остановился на Женьке Федотовой – невысокой толстушке, брюнетке с живыми карими глазами, которые озорно блестели на ее розовощеком лице. Она пышела здоровьем и вообще отличалась живостью, энергичностью, веселостью. Даша знала Женю как очень легкого, общительного человека, редко бывающего не в настроении. Она была такой всегда и в обычные дни, и в напряженные моменты сдачи зачетов, экзаменов. Казалось, ничто в мире не может вывести ее из равновесия, и иногда Даше приходило в голову, что Женька просто чуточку не в себе. Наверняка такая оценка – результат обычной зависти перед более сильным, удачливым, выносливым. Даша заметила, что с ней иногда происходит что-то подобное, но это состояние появляется автоматически и вскоре бесследно исчезает. Оказавшись перед выбором, Черкасова сразу выделила из группы однокурсников Женю – на этот долгий месяц без своих подруг только она, пожалуй, могла помочь ей не хандрить.
Студентов расселяли по длинным, покрашенным белилами баракам, разделенным внутри на большие отсеки. В каждом из них стояло по шесть кроватей, с узкими проходами между ними. Места было катастрофически мало, сумки с вещами приходилось размещать под кроватями в целях экономии пространства. Две крохотные тумбочки, стоявшие у окна, было решено приспособить для хранения чашек, кипятильников, бытовых мелочей.
– Жень, я присоседилась рядом с тобой, – устало опустившись на кровать, сказала Даша.
– Это замечательно. О такой соседке можно только мечтать, – улыбнулась Федотова. Посмотрев на Дашу, она точно подметила ее настроение. – В университете вы все особняком, особняком. Кажется, вам не нужен никто в своем тесном мирке. А сейчас ты – одна из «трех мушкетеров», совсем одна. Грустишь? На душе пусто, кошки не скребут, а рвут на части?
– Точно, – подобрав волосы в аккуратный узел на затылке, ответила Черкасова.
– Не переживай. Я тоже не люблю переездов, смены мест, товарищей, любимых. Я по натуре – консерватор, но стараюсь с этим бороться, потому что в этой жизни нельзя ни к кому и ни к чему привыкать.
– Никогда бы о тебе такого не подумала.
– Да? А что ты думала? Хохотушка без нервных окончаний, так? – Женя добродушно улыбнулась, обнажая два ряда ослепительно белых зубов. В этот момент Даша вдруг заметила, какая она красивая, только красота эта неброская и увидеть ее можно, только когда у девушки легко и светло на душе. – Я знаю, многие думают, что у меня с головой не все в порядке. Оказывается, иметь хорошее настроение и идти по жизни с улыбкой у большинства считается признаком умственной отсталости. Гораздо естественнее смотрится на лице гримаса удрученности, усталой обреченности. Ты тоже так считаешь?
– Нет, – быстро ответила Даша, чувствуя, что предательски краснеет. Она патологически не умела врать. И сейчас ей было ужас как неловко. Действительно, какая глупость принижать достоинство человека только потому, что он смотрит на тебя прямо, а на губах его играет улыбка.
– Ладно, будем считать, что я ни о чем не спрашивала. Нечего усложнять отношения, которые продлятся всего месяц, правда? В университете все будет по-другому. – Федотова сняла кроссовки, блаженно растянулась на провисшей почти до пола кровати. – Ты хоть не храпишь во сне?
– Нет.
– Замечательно, а то я терпеть этого не могу.
– Я во сне часто разговариваю, – укладываясь по примеру Жени, сказала Даша.
– Ну и разговорчики у вас, девчонки, – послышался голос из дальнего угла комнаты. Там устроилась Света Совенко – староста группы, бойкая девчонка без комплексов. – Лунатиков среди присутствующих случайно нет?
– Есть! – Жанна Ковалева приподнялась на локте и, подняв густые брови, сказала грубоватым голосом: – Биофизикам положено иметь в группе как минимум одного лунатика и одного храпуна. Иначе мы здесь с тоски зачахнем!
– Жанка, ты точно не зачахнешь. После первой же дискотеки найдешь себе предмет для обожания – и нет проблем, – засмеялась Женя. Всем была известна удивительная способность Ковалевой находить себе сердечные приключения и предаваться им от всей души, без оглядки. Оспаривать это свойство своей натуры Жанна не стала, но кулаком в сторону Федотовой погрозила.
– Ладно, давайте отдохнем немного, а потом где-то возле здания правления нас ждут на собрание. Будут разъяснять, как и что мы должны делать, чтобы достойно, по передовому провести месяц в садах Родины и оставить о себе самые приятные воспоминания, – произнесла Совенко. Говорила она всегда четко, не спеша, с расстановкой, словно кто-то должен был записывать каждое ее слово. В этом проявлялся ее немалый опыт в качестве старосты: перед поступлением в университет она окончила текстильный техникум, где тоже три года активно работала в профкоме. У нее в крови было руководить, давать распоряжения. – Потом ужин в столовой.
– Светка, хорош строить народ, – послышался чей-то недовольный голос. – Отдохни, начальник. А о собрании все и без тебя слыхали.
Совенко проглотила сказанное, не желая обращать внимание на чье-то недопонимание ситуации. Ее группа должна быть лучшей, о них должны написать в университетской газете как о самой передовой. И что бы там ни доносилось со всех сторон, она сама покажет пример, как нужно работать. Идейность Светланы не была показной – чувство ответственности и желание проявиться, высветиться не покидало ее никогда. В этом был смысл ее существования. Кому-то нужны романы, любовные приключения, а ей нужно идти впереди авангарда. Окинув взглядом своих соседей по комнате, Совенко достала из сумки книгу и устроилась с нею на кровати.
Даша, безмолвно наблюдавшая за всеми, покачала головой и вздохнула – женский коллектив без Марины и Симы будет действовать ей на нервы. Они действительно держались слишком обособленно, замкнувшись друг на друге, и теперь придется привыкать к другому общению. «Ну, замужние красавицы, хорошую же свинью вы мне подсунули», – раздраженно подумала Даша. Закрыв глаза, она прислушалась к звукам, доносившимся с улицы. Кто-то откровенно матерился во весь голос. Для Даши это было невыносимо. Она не переносила ругани, пошлых словечек. Ее выворачивало от грубых шуточек, предназначенных явно для женской половины приехавших студентов.