Глаза Сфинкса
Шрифт:
Лепсиус дополнил дело Шампольона очень ценным фактом: иероглифы оказались не только сокращением, но и звуковыми знаками и знаками слогов одновременно. С редкостным рвением Лепсиус скопировал и перевел почти все имевшиеся в Европе иероглифические тексты.
В 1841 г. влиятельные друзья Лепсиуса, в том числе Александр фон Гумбольдт, обратились к его величеству королю Фридриху-Вильгельму IV, чтобы тот, «вследствие широты своего кругозора, дальновидности и щедрости натуры», послал экспедицию в Египет. Руководителем ее должен был стать Рихард Лепсиус, который к тому времени уже опубликовал несколько трудов по Египту. Его величество позволил себя убедить. В августе 1942 г. «Королевская прусская
По прибытии в Египет, Лепсиус был принят вице-королем, который снабдил его несколькими рекомендательными письмами и даже настоятельно просил его преподнести прусскому королю все археологические находки, какие Лепсиус найдет достойными. В то время каталогизация древностей в Египте еще не была начата. Огюст Мариет еще не вышел на авансцену истории, и европейцы делали на берегах Нила все, что хотели. Таким образом, Лепсиус на протяжении нескольких лет отсылал в Берлин ящики с археологическими ценностями. Всего их было порядка двухсот, и современные египтяне явно были бы не против получить их содержимое обратно.
Рихард Лепсиус не был излишне деликатен. В день рождения короля он вывешивал на пирамиде Хеопса прусский флаг, а по галереям эхом раздавался прусский национальный гимн. По приказу Лепсиуса в рождественскую ночь египетские рабочие поднимали поленницы дров к вершинам трех великих пирамид в Гизе и зажигали их. В своей остроумной книге «Самые большие приключения в археологии» [10] Филипп Ванденберг пишет: «И здесь стоял он, Рихард Лепсиус, руководитель экспедиции, отправленной по поручению Фридриха-Вильгельма, — в темном костюме, со свечой в руке, расточающий во все стороны пожелания доброго Рождества… В саркофаге фараона Хеопса стояла молодая пальма, и на ее листьях горели свечи».
Лепсиус был эмоциональной натурой: он умел петь, да так, что удивлял весь Каир.
В мае 1843 г. экспедиция покинула плато Гизы. У Лепсиуса появилась новая цель — лабиринт. Он имел представление о нем по дошедшим до нашего времени рассказам Геродота, Страбона и других очевидцев и точно знал, где находится лабиринт. Как это оказалось возможным?
В 120 км к юго-западу от Каира посреди пустыни раскинулся плодородный островок земли — оазис Фаюм. На протяжении тысячелетий эта богатая земля связана с Нилом каналом Бахр-эль-Юсуф. В 25 км к северо-западу от города Эль-Фаюм лежит плоское озеро Карун, с которым многие археологи отождествляли Меридское озеро. 3700 лет назад фараон Сесострис II (1897–1878 до н. э.) приказал построить здесь, в этом раю, окруженном высушенными скалами и песчаными дюнами, пирамиду.
Диодор Сицилийский сообщает, что «строителя пирамиды звали Мендес, другие именуют его «Маррос»» [7]. При Манефоне тот же властитель именовался «Ламарес», и Плиний связывает это имя с названием Меридского озера. Однако «Маррос» одновременно является тронным именем Амеиемхета III (1844–1797 до н. э.), и именно этот фараон перенес свою летнюю резиденцию вместе с пирамидой в Хавару, которая лежит в 40 км от берега озера Карун. Кроме того, более ранняя столица оазиса Фаюм называлась «Krokodeilon polis» — «Город крокодила». Когда-то она была культурным центром, воздвигнутым в честь Себека, бога-крокодила. Логика была проста: лабиринт должен был находиться поблизости от города Крокодила. Строителя лабиринта звали Маррос (Маррее),
Лепсиус не был первым, кто искал лабиринт в районе Фаюмского оазиса. Уже в 1714 г. французский путешественник Поль Люка поставил палатку на озере Карун, так как предполагал, что здесь должны находиться остатки двух пирамид, вершины которых во времена Геродота возвышались над водами озера. После того как Люка хорошенько рассмотрел дырявые лодки, на которых рыбаки собирались везти его по озеру, он отказался от своего предприятия.
В январе 1801 г. доктор П. Д. Мартен, инженер из экспедиционного корпуса Бонапарта, пересек с этой же целью пустыню, двигаясь к Фаюмскому оазису. Бедуины были поражены трудностями, которые переносил доктор Мартен, и всячески ему помогали. Но он не нашел лабиринт.
В 1828 г. французский король Карл-Филипп X (1757–1836) поручил усердному переводчику иероглифов Жану Франсуа Шампольону руководить экспедицией в Египет. Умный и всесторонне подготовленный Шампольон напрасно искал в оазисе Фаюм лабиринт…
Наконец за год до Лепсиуса одна французская группа достигла пирамиды Аменемхета III. Но там было обнаружено лишь несколько обломков стен и разбитые колонны, из которых никак нельзя было составить гигантский комплекс зданий.
После своей победы в Антиохии 2 августа 46 г. Юлий Цезарь послал в Рим крылатые слова: «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил»). Так же случилось с Рихардом Лепсиусом. Он пришел, увидел и победил. Подробности он сообщает уже вскоре после своего прибытия:
«Мы продолжили путь 19 мая 1843 г. и 23-го разбили лагерь в Фаюме на развалинах лабиринта. Истинное положение его было предполагаемо и раньше, и тотчас первый же взгляд убедил нас в нашей правоте» [11].
Еще яснее Лепсиус высказался в письмах, которые он отсылал в далекий Берлин:
«Мы расположились 23 мая на южной стороне меридской пирамиды, на обломках лабиринта. То, что мы имеем полное право пользоваться этими названиями, я установил сразу, с первого мгновения, как только бегло обозрел окрестности. Я не верил, что будет так легко добиться этого вывода» [12].
Таким образом лабиринт Геродота был открыт для науки, каталогизирован и описан, хотя при более близком знакомстве выясняется, что почти ничего в нем не совпадает со старыми сведениями историков. Лепсиус нанял мужчин и детей из близлежащих деревень. «У них есть свои смотрители, им привозят хлеб каждое утро, они рассчитываются каждый вечер, каждый мужчина получает один пиастр (это примерно два серебряных гроша), каждый ребенок — половину этой суммы, а иногда даже и больше, если они особенно усердны». Мужчины должны были приносить с собой грабли и высокую корзинку, детям было достаточно низкой корзинки. Лепсиус распорядился рыть котлованы одновременно в пяти различных местах.
Мужчины наполняли корзинки, дети и старики уносили мусор. Процессия корзинщиков контролировалась смотрителями, которые заставляли этих и без того прилежных «муравьев» еще и петь.
Уже через несколько дней Лепсиус освободил участок с остатками колонн из гранита и известняка, которые сверкали «почти как мрамор». Геродот описывал «тщательно увязанные между собой белыемраморные колонны». Восторженный пруссак нашел, как он сам говорит, «сотни лежащих рядом и поверх друг друга камер» — небольшие рядом с большими и еще большими, подпертыми колоннами, «с нерегулярными входами и выходами, так что описания Геродота и Страбона вполне оправданы в этом отношении».