Глэд. (Трилогия)
Шрифт:
На маленьком холме внимательно наблюдал за схваткой Охродо-баз с друзьями. Этот поход хозяин огромных табунов возглавил лично. Недовольный итогами прошлого набега, богач всю зиму поил знакомых ханов, вел задушевные беседы и рассказывал о новой добыче, что ждет каждого смелого воина за стеной. Хозяева степи ели, пили, важно кивали головами и поддакивали хлебосольному хозяину. Правда, ранней весной большая часть кочевий снялась с места и ушла на запад. Остались лишь самые упрямые и недовольные возвышением «этого выскочки глупого Ахпа-бэ». Благодаря их помощи, посадив в седло каждого, способного держать в руках оружие, Охродо-баз объявил себя хата-ханом и двинул одиннадцать тысяч воинов к южным границам империи.
Убедившись, что первые отряды начали переправляться за стену, великий и мудрый стратег тронул коня и радостно крикнул свите:
– Последняя тысяча добьет остатки имперцев на стенах, а мы устремимся вперед! В этот раз не будем терять время, болтаясь рядом с болотами. Нужно как можно быстрее успеть к портовым городам, пока они не подготовились к отпору. Один такой город озолотит нас!
Через полчаса Охродо-баз проехал под закопченными сводами ворот и с радостью посмотрел на распахнувшиеся перед ним просторы. Буквально через минуту, с трудом пробиваясь через бесконечную вереницу войск, к нему добрался гонец:
– Хата-хан! Вторая тысяча столкнулась с конницей имперцев! Дорога к морю перекрыта!
– Пусть выставят заслон и обойдут их с флангов! – рассердился Охродо-баз. – Мы не можем ждать! Разберемся с этим отрядом, когда станем возвращаться домой.
– Но их больше трех сотен, и дорога идет между садов! Мы не можем их обойти!
– Тогда отходите к северу, тупицы! Если эти трусы двинутся за вами, мы их встретим.
Гонец поклонился и умчался, нещадно стегая коня.
– Если эта тысяча будет спотыкаться на каждом шаге, им не достанется ни добычи, ни славы, – пробурчал толстяк и рысью двинулся дальше, следом за очередным отрядом. Свита и телохранители старались не отставать, глотая поднятую копытами бурую пыль.
Седьмой легион успел занять указанные позиции за полчаса до появления первых кочевников. Пять сотен легкой конницы обстреляли сунувшийся вперед вражеский разъезд и отошли на сотню шагов. Но степняки побоялись преследовать противника и двинулись прямиком на север. Убедившись, что дорога свободна и очередная конная тысяча не рвется на восток, к морю, легион двинулся вперед. Гремя щитами, первая и вторая тысячи пехоты бегом выдвинулись вдоль цветущих садов и развернулись поперек дороги. Из подкативших телег выгрузили стрелометы и прикрыли центр. Фланги уперлись в деревья, обезопасив себя от стремительного обхода. Вторая половина легиона сгруппировалась севернее, откуда медленно направилась к широкой дороге, по которой двигался противник. Не успели кочевники перебросить сквозь узкую горловину половину войск, как легионеры обрушили град стрел на передовые отряды. Вместо стремительного рывка на север Орде пришлось спешно перегруппировывать силы и искать обходные дороги. Но и с запада уже виднелись передовые отряды третьего легиона, а еще через час с севера по сгрудившимся конникам с ходу ударили тысячи четвертого легиона. Спешно переброшенные закаленные имперские войска замкнули кольцо, запечатав прорвавшихся степняков рядом со стеной. Конные тысячи не успели вырваться на мощеные дороги, разбегающиеся дальше, и вынуждены были вести бой с пехотой, усиленной большим количеством арбалетов и стрелометов. Ветреные боги поманили неудачливого хата-хана призраком победы и отвернулись, прислушавшись к тяжелой поступи вновь сформированных легионов восточных провинций…
Очередной гонец, серый от пыли, поклонился и сипло протараторил командующему:
– Великий хан, дороги к болотам также перекрыты! Везде стоит пехота! При обстреле они лишь прячутся за щитами и остаются на месте!
– Проклятье! – Охродо-баз в бешенстве хлопнул себя плетью по голенищу сапога. – Не успели мы переправить через стену всю Орду, как передовые отряды замерли на месте… И кто смог помешать нам? Жалкие ополченцы, выстроенные в одну линию! Как, как с таким войском мне штурмовать неприступные стены, если набранный сброд пятится от одного вида вражеских солдат?!
Подхватив копье с привязанными конскими хвостами, хата-хан протянул бунчук гонцу:
– У той горящей фермы я вижу вымпелы моего побратима. Передай Таграту, что моей властью я приказываю ему взять из резерва три тысячи и ударить вдоль дороги на север. Нужно смести этих жалких крестьян, что посмели остановить бег наших коней! Пусть втопчет их в грязь, пусть закроет небо стрелами, но пробьет нам проход дальше. Мы за стеной, хватит топтаться на месте! Нам противостоит приграничный легион, набранный из горшечников! Один сильный удар, и они побегут!
Гонец крепко схватился за древко, поддал коню и умчался. Охродо-баз недовольно покрутил головой и спросил притихшую свиту:
– Где отставшие отряды? Почему до сих пор они не переправились на эту сторону? Через два или три залпа лучников мы пойдем дальше на север, сколько можно ждать этих лентяев?
Первый и восьмой легионы бегом выдвигались в степь через удаленные открытые ворота. Первый огибал хвост степняков на милю западнее, восьмой двигался на полторы мили восточнее. Пять сотен конницы из каждого легиона умчались вперед, далеко оставив после себя гремящую щитами пехоту. Зайдя в тыл вражескому войску, имперские всадники растянулись широкой цепью и медленно двинулись к стене. Один лишь вид легионеров вызвал панику среди молодых кочевников, сгрудившихся перед узким проходом. Рванувшие вперед отряды смешались рядом с открытыми воротами, устроив страшную давку. В довершение неразберихи по верхнему гребню стены контратаковали сотни пограничной стражи, развернув тяжелые катапульты в сторону захваченной башни и обрушив пылающие снаряды на противника. Горшки с зажигательной смесью взрывались на покатой крыше, среди высоких каменных зубцов, пролетали мимо и лопались огненными пузырями в плотной толпе. Над степью раздался многоголосый вой: больше четырех тысяч степняков пытались прорваться на север. Туда, за чадящую стену, переправились ханы и отборные тысячи. А здесь, в хвосте разношерстного войска, остался сброд, годный лишь для грабежей и убийств и совсем неспособный штурмовать ощетинившиеся сталью легионы.
Но мечтавшие о легком походе по плодородным землям кочевники не знали, что головные отряды Орды беспомощно сгрудились на истоптанном поле. Три отлично подготовленных легиона перекрыли дороги, сковав врага у границы и обрушив на отряды, потерявшие стремительность, всю мощь метательных машин.
За час кровопролитной схватки четвертый легион потерял больше тысячи человек. Осатаневшие степняки изо всех сил стремились пробиться на север. Но пехота стояла насмерть. «Скорпионы» и тяжелые арбалеты косили конников сотнями, тела лошадей лежали вперемешку с убитыми воинами. Орда рвалась вперед и теряла лучших солдат на узком поле, не имея возможности обойти противника и ударить с тыла. За каждый шаг назад четвертый легион требовал кровавую плату. И как ни надрывал голос хата-хан, как ни посылал он вперед свежие силы – прорваться не удалось.
– Уходим, уходим назад! Имперцы взяли нас в кольцо! Немедленно назад! – метались по степи разрозненные отряды. Теперь уже каждый воин мог видеть, как над густой травой мерцают шеренги копий.
Первый и восьмой легионы, собранные из навербованных второпях крестьян, осторожно шли навстречу друг другу. Не успели они еще накрепко замкнуть кольцо окружения, как пылающая башня затрещала и осела, засыпав камнями проход, похоронив под булыжниками и щебнем кочевников, пробивавшихся на север. Орда оказалась разрезанной на две части.
Пограничная стража сбросила остатки степняков со стены и перенацелила метательные машины на сгрудившуюся конницу. На отряды, лишившиеся руководства, обрушился стальной ливень. Свою лепту успели внести и лучники, надежно укрытые за спинами пехотинцев.
Развернув коней, остатки кочевников повернули на юг, стараясь держаться как можно дальше от легионеров, зажавших степняков в стальные клещи. Вломившись в редкий строй имперской конницы, почти три тысячи всадников сумели прорвать кольцо окружения и умчаться в степь. Пехоте осталось лишь добить несколько сотен раненых и перестроить ряды, страхуя пограничную стену от возможной повторной атаки. Хотя вряд ли удалось бы найти командира, способного собрать сейчас обезумевших от страха людей, только что избежавших смертельной ловушки. Лучшие из лучших дрались еще на землях империи, а несостоявшиеся мародеры и «владыки дорог» удирали без оглядки домой.