Глермзойская пустошь
Шрифт:
Все остальные трофеи были приняты на ура. Мука, соль, крупы, включая, немного мяса плюс большое количество личного имущества, оружия, доспехов и инструментов. В общем, мне досталось все, что было с собой и уцелело в бою у невезучих гоблов.
Без удивления видел, что меня спасенные и захваченные в плен боялись как огня и старались исполнять всё бегом. С гоблами понятно - они видели то, чего не помнил я и это произвело на бедняг неизгладимое впечатление. А мое ровно-безразличное отношение к невольникам видимо действовало им на нервы.
Восемь повозок запряжённых волами, нагруженных едой (мясо разумных не взяли - выбор
С ужасом представлял, как стая необычайно крупных волков вылетает из-за холма и начинает всех рвать на куски. От этого нервничал и подгонял всех.
С раннего утра и до самого вечера наш караван тянулся по заснеженным просторам, порой увязая в снегу. На последних порах, когда уже караван подходил к моему логову, побежал вперёд.
Холодный ветер лёгкой позёмкой обдувал холм, и пришлось изрядно повозиться в снегу, откапывая вход в пещерку. За время моего отсутствия тут могло произойти всё что угодно.
Пробравшись в темное помещение, подошёл к лежащим неподвижной кучкой крысятам, скинул шкуру и притронулся к ним обледеневшими руками. Ничего не почувствовал. Вытащил припасённый кусок мяса. По куче пробежала дрожь и чей-то нос высунулся, вибриссы заходили ходуном. А потом с урчанием и повизгиванием сперва Дейамол, потом Лукий, затем Тигр и другие сбрасывали оцепенение и жадно кидались на мясо. Принёс ещё.
– Жрите... Жрите… Когда уже вы вырастите в здоровенных, агрессивных крыс и будете меня защищать, а не я вас, а?
Крысята лишь набивали животики, разгрызая жилы. За кампанию с ними тоже умял кусок волосатого обитателя путоши. Мясо было необычное, совсем непохожее на то, которое я пробовал раньше. Удовольствие добавлял и тот факт, что Я ел это мясо, наслаждаясь каждым проглоченным куском, хотя могло оказаться так, что могло всё оказаться наоборот.
А затем у нас последовали беспокойные дни по переоборудованию всего и вся. Гоблины-рабы копали в холмах пещеры и ходы между ними, закапываясь поглубже - ближе к живительному теплу земли. Они оборудовали склады для вещей и продовольствия, а потом копали и укрепляли загон для скота, потому как к нам повадились ходить хищники, таскающие из стада то одну козу, то другую, то сразу несколько.
Как относиться к владению рабами, я решил давным-давно. Просто - как к данности. Я не мог отпустить гоблинов на свободу - это жестокое и проказливое племя не оценило бы такую мою доброту и принялось бы мне всячески вредить. И с другой стороны - ну с чего бы мне их отпускать? Они проиграли в своей борьбе по выживанию в пустошах, успев, как я видел на их мясных складах сожрать немало представителей разумного вида и с удовольствием схрумкали бы и меня. И сейчас, под присмотром, они могли помочь выжить мне, пусть и ценой своих жизней. Ни капли жалости к ним я не испытывал. Это не значит, что я при необходимости не стал бы их защищать. Нет, они теперь принадлежат мне, и раз приносят пользу, то надо в меру заботиться и следить за тем, чтобы их становилось больше, и среди них не заводились “паршивые овцы”.
Мы ещё раз вернулись в покинутое поселение гоблинов - Нарак (как узнал), но всё, что можно было сожрать, было уже сожрано. Многих годных вещей тоже не было, а по следам можно было проследить следы нескольких десятков крысолюдов. Соседи проявили себя.
У Скронка выяснил, что маленький клан Костегрызов обитал примерно к северо-востоку от Нарака, километрах в тридцати, и у них периодически с гоблинами происходили стычки, так как они являлись прямыми конкурентами, хоть и затрагивали территории друг-друга на самом краю контролируемых территорий. Воровство товаров с караванов, изредка проходящих на север, плантации дикорастущих съедобных трав, грибов и ягод, стада травоядных, на которые обе стороны устраивали ловушки. Необъявленная война длилась годами, сокращая поголовье обеих сторон, у которых проблем и с другими сторонами было немало, не считая забредавших порой “гостей”.
Утащили всё, вплоть до остовов жилищ и запасов сухого навоза - аргала, которым гоблины отапливали свои жилища. Тут, в пустошах, всё шло в дело.
Зима оказалась трудной. Бураны катились по степи, поднимая снег. Порой с всполохами на небе усиливались Ветра Магии и над пустошью гудели безобразные духи-страшилища – кулчины (гобл.)
Если захваченные запасы и помогли, то на какое-то время. Стало больше ртов и надо было кормить всех - и рабов, и крыс с крысятами. Две трети - двадцать два вола забили на мясо, всё равно добыть столько еды мы не смогли. А вот коз старались беречь - шерсть и молоко, которые они давали, уже здорово пригождались и почти в любую погоду я выгонял рабов на выкапывание из-под снега оставшейся травы. Самки-гоблов, которых было гораздо больше в уничтоженном селении, чем мужчин, тихо бормотали проклятия, со страхом смотря на двоих гоблов- Скама и Торкоса, которых я освободил из плена, и которые для них оказались худшими надзирателями, не прощавшими им ничего.
Эти двое оказались из залётной банды с севера, перешедшими год назад перевалы Арнагшоса в поисках лучшей доли и свободных земель, но почти полностью уничтоженных и сожранных местными зверьми и сородичами. Гоблины вообще очень своеобразно относились к друг-другу. Они в любой момент могли ожидать предательства и поглумиться даже над товарищем по несчастью было для них делом немалого удовольствия.
На месяц второй случилась беда - в поселение забрались голодные волки и сумели проникнуть через лаз (Не завалили вход? Тупые гоблы…)в одну из малых комнат к самкам гоблов, сожрав десяток из них, пока я с командой Скронка не подпёр щитами и в жестокой схватке на острие атаки не вырезали их. Зато с тех пор все более серьёзно относились к своей безопасности по ночам.
Крысята росли, набирали вес, учились говорить. Особо умиляло, когда они видели гоблинов и дружно пищали одно из первых выученных слов:
– Гоблинятина!!!
У них была гораздо большая пещерка, а рядом, через узкий ход - моя. Если бы и захотел присесть, то негде. Здесь был минимум мебели - стол, и ящик, а везде вонючие, плохо выделанные гоблинами и крысами шкуры. Да я и таким был рад. Спал на мехе, расстеленном на полу, – гораздо лучше, чем ничего. В него же и заворачивался - и ничего уютнее не было.