Глермзойская пустошь
Шрифт:
Я ходил, окликал крыс, искал умеющих считать. А потом понял что всё-таки сильно ударился головой - у меня же точно есть тот, кто может подсказать.
– Струх, мне нужен тот, кто умеет считать, для важного дела.
– Я умею, херршер, возьми меня, да-да!
– Кроме тебя! Тебе и так дел хватит!
Шип засунул кончик хвоста в пасть и слегка погрыз.
– Эээ… Тяжелый вопрос, херршер.
– Что тяжёлого? Ты же инженер, колдун! Вы должны уметь считать, это же элементарно для вас!
– Я умею-умееею! Но вот более молодые… Старый Хрезкач не стремится делиться
– Как же он вас учит?!
– В основном мы смотрим и пытаемся повторить много раз…
– И с камнем так же? Это сколько же добра можно перевести впустую!
– Нет-нет, там всё как-то само… Ты его берешь и знание вливается в тебя, просыпается в крови, энергия бурлит и требует выхода, надо лишь собрать сколько надо её из камня и выпустить…
– Охохо, может всё-таки кто-нибудь и умеет? Там надо посчитать трупы наших и местных.
– Я! Я умею! Господин! Господи-и-и-ин! Я умею!
Пошли взглянуть на оравшего. Гоблин. С виду обычный - лопоухий, мелкий, носатый, зубастый, выделяющийся только длиннополым рваным одеянием, что тянулось на шаг ещё вилось за ним. Он прыгал, пытаясь привлечь к себе внимание и пищал, когда крысы схватили его за ухо когтями и повели ко мне. Пещерные недомерки пахнут по-особому: они насквозь провоняли сыростью, плесенью и холодом. А этот был не совсем обычный пещерный недомерок.
– Кто такой?
– Кроткрат, ваша завоевательская милость… Готов служить и повиноваться! Ведь Вы спасли меня от тирании злобного…
– Чем занимался?
– Я думатель!
– гордо задрал свой нос тот.
– Шаманский подсос?
– вылез вперёд Шип.
– Ага… А потому много-много знаю, всех и всё видел! А ещё я самый честный из всех тех злобных ворюг, к которым меня нечаянно кинули…
– Ну-ка, встряхните его!
– скомандовал стоящий рядом Сокуч.
Видя, что я не возражаю, пара воинов схватила его за ноги, задрала их вверх и хорошенько потрясли.
Все рассмеялись, когда из его карманов, из-за пазухи посыпались всякие серебряные и золотые побрякушки, монеты, браслеты вперемешку со всяким мусором и почему-то грибами.
– Ворюга обыкновенная, ничего интересного.
– вынес вердикт мой разведчик.
– Срубите ему голову.
– быстро я потерял интерес к очередному прохиндею. Не раз уже встречался с явлением, когда жесточайшие по отношению слабым и беззащитным, гоблы расстилались перед более сильным или выставляли себя жертвами, белыми овечками.
– Господи-и-ин! Я зна-аю где тайники спрятаны-ы-ы-ы!
– орал Кроткрат, пока его тащили к ближайшей кучи мяса.
– Стойте.
– Тайники это хорошо, это средства на будущее… А потом пришло в голову, что я уже больше года в этих местах, у меня было немало рабов из этого поганого зеленокожего племени, но при этом знаю я о них не сказать чтобы много. Сквиги эти, вылезшие орки, что ожидать от шаманов… Своих соседей надо знать лучше, и не будет таких потерь в столкновениях, как прогремевшее сражение.
– Ладно, пусть пока поживёт - может пригодиться. Поищите какую-нибудь цепь, пусть на ней посидит.
– Господин! Да я никогда от вас… Как ниточка с иголочкой… Как шляпка гриба от ножки…!
– Шип, Сокуч, напомните мне никогда не ставить этого прохиндея ни на какую должность, как Торкоса.
– Что вам показать, вашего острозубое верзильшество?
– Как ты сказал? Прищеми язык со своими восхвалениями, пока не договорился до ржавого ножа в кишках.
– Ой-ёй… - пискнул ушастый и сократился в росте раза в три.
В итоге мы всё же нашли одного бойца, который клятвенно заверил, что умеет считать до ста. Звали его Отрек. Видно, что не трус - шрамы, порванная днём щека, обнажающая коренные зубы. Пообещал, что все свои расчёты будет наносит углём на стену.
– Вот теперь пойдём, прогуляемся.
Взял с собой десятка два воинов, из тех, что уже немного отдохнули, пару псов. Может чего унюхают? Мало ли куда этот ушлёпок нас заведёт? Непоседливые крысята увязались следом.
И эта тварь нас повела. Мало того, что мы прошли все природные залы, большие и малые, так он провел и по всем узким и малым шкуродёркам, где узкие проходы между камней грозили раздавить всех пролазящих. Пришлось даже снимать доспех, что пройти дальше. Было чувство, что только тронь какой-нибудь камень, так он сползёт и мокрого места от тебя даже не оставит! А ведь помиомо природной сырости и глины, которой тут было полно и в которой конечно же мы перемазались по уши. И всё это ещё среди луж мочи, говна сквигов, а порой и разбитых бочек грибного пива. Вернее так: “Грыбного пыва”, как старательно произносил вонючка. Но с другой стороны - гоблин старательно выполнял приказ и показывал самые “интересные” места этого маленького городка. Под ногами иногда проносились сквигообразные чудовища, только в десятки раз поменьше, которые никогда не вырастут, в отличие от тех боевых красношкурых зубастиков - домашние зверюшки и пища.
Много чего “интересного” встретили.
Например, в одном закутке, отведенный под местные деликатесы, висел живой человек, со связанными руками, подвешенный за ногу. Вдвое разбухшая от прилива крови голова напоминала шар, распухший язык вывалился из приотрытого рта, из носа и ушей сочилась кровь. Свободная нога изгибалась книзу, уже надрываясь в паху. Человек с мучительным хрипом пытался шевелеиться, но у него мало что получалось. Глаза были налиты кровью и страшно выпучены. Воняло не менее ужасно: он разлагался, заживо пожираемый мухами и личинками. Он пытался что-то неразборчиво шептать, а из горла текла черная кровь.
Кроткрат был удивлен тем, что никто не слышал о таком способе готовки “человеков” и всячески рекомендовал. Сказал, что этому ещё немного “потомиться” осталось. А мне было противно. Бедняге перерезали горло, чтобы не мучился.
Крысята в пути развлекались тем, что покалывали в зад гобла наконечником копья и ножей. Причём это делали тогда, когда проходили под низким сводом и подскакивавший гоблин стукался головой, а все присутствующие крысы кхекали-шипели, смеясь.
Зашли и в пещеру-склад провизии. Среди грязи стояли пыльные ящики, бочки, сумки, заплечные мешки, заплесневевшие плетёные корзины, бутыли, связки, закопченные части тел разных существ. Пахло при этом вкусно, если не заглядывать никуда.