Глиссандо
Шрифт:
— Макс! Ты меня слушаешь?!
Нет. Потому что я уже это слышал и не раз. Пока я думал о том, как же слеп был на самом деле, Лили сама встала, начала снова разгонять телегу, которую разгоняла уже много раз. О том, как отец пришел к ней, о том, как говорил с ней, о том, как предложил ей контракт на место своей любовницы, и как она согласилась, ради Амелии. Но это вранье.
Устало вздыхая, вдруг решаю порвать порочный круг, подхожу к Лили и беру ее лицо в ладони. Хмурюсь. Смотрю долго в ее глаза, до краев полных того самого отчаяния и какого-то раненного, страха. Я вижу, как внутри себя она мечется, точно дикий зверь, и слегка улыбаюсь. Глупая девчонка.
— Лили, послушай меня сейчас очень внимательно, хорошо? — она кусает губу.
Раньше во мне это вызывало возбуждение, но теперь его нет. Жалость — да, она ведь почти плачет, но иного я не чувствую. Мне просто ее жаль…
— Скажи мне правду, — наконец тихо продолжаю, ловя ее взгляд своим, — Хотя бы один раз. Просто скажи правду. Все, как было на самом деле. Один единственный раз.
20; Лили
Петр Геннадьевич стоит напротив меня. Он красивый мужчина, привлекательный, умный и статный. Я работаю с ним уже несколько месяцев, и мне нравится за ним наблюдать, если честно. Рядом я чувствую себя, как за каменной стеной. Под защитой. И он умный, сильный, тянет меня этим. Подкупает. Сейчас он стоит напротив, а передо мной лежит лист А4, где черным по белому написана моя судьба.
«КОНТРАКТ». Ярко, броско, остро. Восемь букв, и так много смысла…
— Я знаю, что ты чувствуешь сейчас, — тихо прерывает тишину, а я хмурюсь, — Тебе неприятно и неловко. Стыдно. Ты понятия не имеешь, как признаться во всем Максу, я понимаю. Но вот, что ты должна учесть, делая выбор, малышка. Ты ему надоешь. Он непостоянный элемент, Лилиана, рано или поздно, он тебя бросит, потому что он еще зеленой и что такое любовь не знает. Он ее не понимает, и ты не понимаешь. Вы чем-то похожи. Оба тянетесь и тыркаетесь, как слепые котята…
— Он любит меня.
Я очень этого хочу. Чтобы меня любили. Так стыдно в этом признаться, но тихо и про себя можно, потому что я чувствую себя…ничтожной. Никому не нужной. Одинокой. У меня нет семьи. Я разрушила свои отношения с сестрой, которой больше нет в живых. Наша последняя ссора поставила крест на моем возвращении домой — это теперь просто невозможно! Они никогда меня не примут, после того, что я сделала, никогда не простят. Я и сама себя простить не могу. Особенно того, что я ей так и не позволила…не попросила прощения. Думала, что впереди еще так много времени, а его оказалось так мало…Украдкой вытираю слезы, от чего Петр Геннадьевич улыбается. Он подает мне платок, а потом тихо продолжает…
— Он вернется к Ксении, Лилиана.
— Нет!
— Да. Макс молод и импульсивен, Лилиана, но это ненадолго. Эмоции пройдут, осядут, он рано или поздно повзрослеет. Иногда надо — значит надо. Иногда это не вопрос выбора. Иногда есть обязательства, которые выше всего остального. Они с Ксенией не просто встречались, Лилиана, они друзья. Очень хорошие, с самого детства, и сама посуди. Они должны были пожениться, разве он всерьез посмеет так ее унизить?
Я поднимаю глаза и слегка жму плечами, на что получаю теплую и мягкую улыбку Петра Геннадьевича.
— Нет. Он дал ей слово и сдержит его. Сейчас он бастует, но, малышка, я не хочу тебя огорчать, это не из-за тебя. Макс бунтует против меня, а чтобы ты о нем не думала, в итоге он слишком похож на свою мать. У него доброе сердце. Он не посмеет так обидеть девушку, которая была рядом с ним столько нет. Все проходит, затмение тоже заканчивается, и тогда все становится на свои места. Честь и долг не дадут ему выбора, Лилиана, и что останется тебе? Квартиры нет. Работы нет. Ничего нет. Я дам тебе все, и ты ни в чем не будешь нуждаться, а взамен просто будешь рядом со мной. Это все, что мне нужно.
Сказать по правде, я знаю, что он прав. Макс еще ребенок. Когда розовые очки исчезли, я стала это замечать. У него дурацкие мечты, которым никогда не суждено сбыться. Ему бы изучать бизнес, а вместо того он тратит время на свои чертежи, хотя прекрасно знает, что в конце концов будет управлять «АСтроем». Еще мне с ним дико скучно. Ему не нравятся особо клубы и светские рауты, понятное дело, что он за всю жизнь просто устал от них, но я то нет. Мне хочется быть в центре внимания, я люблю общаться с людьми, даже игры их мне заходят, потому что я выигрываю. У него нет цели этим заниматься, ведь он давно и все доказал, но как же я? Я нет. А секс…я уже от него устала, если честно. Не помню, когда в последний раз кончала, и не уверена, что он сам доволен. Макс бросит меня, я это знаю, и что тогда? Снова оказаться у разбитого корыта? Одной? Какой смысл? Не проще ли сказать да?
26; Макс
Я вижу на дне ее глаз правду. Она мелькает быстро, но также быстро исчезает, правда от внезапно прозревшего не спрячешь этот огонек. Он позволяет мне окончательно убедиться в том, что я прав, даже не смотря на то, что Лили по-прежнему боится. Она кладет руки на мои и слегка их сжимает, а потом кивает как-то даже слегка маниакально.
— Я говорю правду. Это все случилось из-за нее.
— Ты так запуталась… — тихо обрубаю дальнейшие попытки нагородить еще больше, отпускаю и отступаю.
Я не злюсь на нее, если честно, ведь вижу перед собой девчонку, кто действительно так сильно запутался, и самое паршивое, что сама этого не понимает. Вот как я выглядел, наверно, все это время: маниакально держался за ложь, чтобы защитить свое сердце. Лили сейчас делает именно это. Ей страшно. Лили больше всего на свете боится остаться одна…еще одна правда, которую я точно также наконец вижу.
Слезы скатываются с ее глаз, но она улыбается. Как кукла, как робот, как совершенно сошедший с ума, бездушный сосуд. Так работает ее психика, видимо, ищет пристанище, потому что слишком сильно боится столкнуться с правдой….И она ведь действительно боится. Настолько, что дрожащие руки касаются тонких бретелек, которые стягиваются и спускаются с плеч совершенно не сексуально, а больше как-то…страшно. Мне страшно, что ее тянет на такое дно, что она сама себя топит, и я хмурюсь. Отворачиваюсь. Не хочу на нее смотреть. Ха, это даже забавно. Я столько лет думал, что хочу этого, но теперь…черт, нет. Это просто ужасно.
— Лили, прекрати. Оденься.
— Давай просто попробуем снова, Макс? Все будет, как раньше…
— Нет.
— …Все у нас будет хорошо. Мы справимся и…
— Нет.
— …И все будет хорошо. Будем вместе, как ты хотел, я больше никогда тебя не предам. Я клянусь. Это была ошибка и…
— Лили, я тебя больше не люблю.
Говорю тихо, но работает это, как стоп сигнал такой громкости, которую сложно выносить и на расстоянии. Лили замирает, расширяет глаза, я ведь стойко смотрю в ее. Холодно даже, чтобы дать понять, как серьезно настроен. Ни в коем случае не опускаюсь ниже. Только в глаза.