Глобальная культура коммуникаций
Шрифт:
В определенной мере ответ на этот вопрос подсказывает предвидение теоретиков Франкфуртской школы [14] М. Хоркхаймера и Т. Адорно, которые утверждают не без оснований, что на определенном этапе развития мирового капитализма законы рынка становятся определяющими для всех сфер общества, в том числе и для сферы культуры. Продукты «культурного» производства становятся формой товара, созданного на продажу для получения прибыли. Ценность этих продуктов определяется не художественными и нравственными достоинствами, а логикой товарного производства и обмена – прибыльность, стандартизация, массовость, стереотипность, сменяемость, новизна. Рынок заставляет «гнать» образы, рынок погружает человека в хаотичный
14
Франкфуртская школа в немецкой философии и социологии возникла в 1931 году в Институте социальных исследований во Франкфурте-на-Майне, затем продолжила свою работу в Женеве и Париже (1934–1939 гг.), а потом в США (1939–1946 гг.). Ведущие исследователи этой школы: М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм, в 60–е годы – Ю. Хабермасс. В своей философско-социологической «критической теории общества» представители этой школы сочетали марксистские критические подходы к буржуазной культуре, идеи гегелевской диалектики с психоанализом З. Фрейда. Эта теория оказала влияние на развитие социально-философской мысли в США и ФРГ. Противоречивый характер этой теории привел к распаду Франкфуртской школы в начале 1970–х годов.
О сегодняшних взаимоотношениях культуры и рынка мы говорим с известным российским философом В. М. Межуевым.
Как трансформировалось понятие культуры?
«Культура» – это основное слово XX века. В середине XIX века слово это считалось иностранным, заимствованным, а при Павле даже писали, что «мы русский язык засоряем чужими словами», и среди таких засоренных слов было слово «культура». После словарей Даля и других филологов «культура» входит в русский обиход. Культурология, история культуры, культурная антропология – это всё науки XX века. В XX веке культура становится объектом исследования.
Более того, становится очевидным, что культура – это есть основная социальная реальность, не экономика, а культура. Можете перенести самые замечательные модели экономического или политического развития из одной страны в другую, перенять, а они не будут работать. Как это у нас случилось с реформами. Вот не работают! Почему? Потому что культура другая у нас. И пока вы с этим не будете считаться, никакие реформы экономические и, кстати, политические не пойдут. Все ответы в экономике, политике зависят от того, как решаются проблемы культуры.
Очень важно понять, что культура – не ведомственное понятие. Есть такой миф, что культура – это прежде всего искусство. Это, конечно, неверно. Искусство – это не культура. Написать роман, поставить спектакль или фильм – это еще не культура. Если этот роман люди прочитают, фильм увидят, спектакль посмотрят – вот тогда это становится культурой. А если фильм поставлен и положен на полку, это может быть явлением искусства, но не явлением культуры. Если книга написана и положена в стол – это явление искусства, литературы, но это не явление культуры. В культуре участвуют и создатель и потребитель одновременно. Если этого контакта не произошло, никакой культуры нет.
Надо ли управлять культурой? Кто ею сейчас управляет и с каким эффектом?
Почему погибла советская власть? Она погибла от двух дефицитов. Первый – это был дефицит свободы. Свобода нужна прежде всего художникам, людям искусства, науки. Это было главное требование «шестидесятников» – расширить рамки творческой свободы.
Второй дефицит обнаружился в 70-х годах. Стало ясно, что социализм – это экономика дефицита. Не хватало многого, не только колбасы. Дефицит ощущался и в материальных продуктах, и в духовных. Был «дикий» дефицит на книги. Был дефицит на просмотр фильмов. Был дефицит на информацию. Невозможно было понять, что в мире творится.
Вот от этих двух дефицитов, экономического и политического, дефицита свободы и дефицита потребления, погибла
И в какой-то степени преодолен дефицит на культурные блага. Книжный рынок – огромен. Театры растут в количестве. Я не берусь утверждать, что по всей стране этот дефицит преодолен, но, во всяком случае, голода книжного, информационного сегодня, конечно, человек у нас в стране уже не ощущает.
Но произошло удивительное. Вместе с ликвидацией дефицита культура резко пошла вниз. Вот что удивительно! Это странная ситуация. Это очень важно понять, почему так произошло. Товары появились, но еще больше появилось бедных. Это в материальной сфере. Предложение книжной, художественной или всякой другой продукции увеличилось, расширилось, а уровень моральной, интеллектуальной, эстетической культуры резко пошел вниз. Я могу это по студентам судить. Мало читают, мало знают и мало, главное, интересуются. Интерес – прагматический. Получить знания для того, чтобы потом получить работу и хорошо зарабатывать. Всё, не выше и не больше. Ни будущее, ни прошлое… Люди живут одним днем. Нет прошлого, нет никаких целей впереди. Такое массовое сознание.
Дефициты ликвидировали. Количество увеличилось – качество пошло вниз. И в этом смысле всегда приходится спорить с социологами. Социологи у нас большие любители, говоря о культуре, в основном оперировать цифрами: сколько открылось театров, сколько книг издано, сколько названий и так далее, и так далее, как будто культуру можно измерить километрами, килограммами, тоннами и т. д. Культура не измеряется штучно. Она измеряется только качественно.
Так что же произошло с культурой в новых обстоятельствах? Культуру передали рынку. Культурой стали управлять не государство и не власть, а рыночные отношения, спрос и предложение. Оказалось, что с помощью культуры можно не только управлять людьми, но с помощью культуры можно делать деньги, да еще какие! Очень большие деньги можно делать. Культурный бизнес – это одна из самых разветвленных частей современного бизнеса.
А кто должен управлять культурой в случае, когда она управляет людьми?
Когда с помощью культуры управляют людьми, сознанием, очень важно, чтобы государство все-таки считалось с культурой, с ее природой. Не подминало ее под себя, потому что, когда это происходит, тогда возникает так называемое казенное искусство, а казенное – мы знаем, что это такое.
И точно так же с рынком. Рынок, конечно, будет использовать культуру. Культура теперь внедряется в производство товара. Сегодня товар неэстетический никто покупать не будет. Вся духовная продукция перешла в экономику. Но очень важно, чтобы рынок считался с природой культуры, а не подчинял ее себе. Одно дело, когда культура служит рынку и государству, а другое – как сделать так, чтобы государство и рынок служили культуре. Вот это и есть демократическая политика. У нас же получилось, что культура стала просто служанкой рынка. Эффективность культуры определяется прибылью, которую она может принести.
Может ли государство быть гарантией качества культуры?
Капитализм, рынок могут ликвидировать дефицит. Чего не может сделать капитализм? Он не может достигнуть качества культуры. И недаром развитие капитализма всегда шло вместе с падением культуры, с возникновением культурного кризиса. Это известная идея. Экономический прогресс не всегда сопровождается прогрессом культурным.
А что тогда может быть гарантией качества? Культура ведь обоюдоострая вещь. Культура может отравить, это не всегда знак «плюс». Такая же проблема, как… с некачественным продуктом. Кто может гарантировать качество культуры, которая не отравит человека, а воспитает из него хотя бы порядочное, более или менее полноценное существо, интеллектуально, эстетически и нравственно развитое? А проблема национальной культуры – как сохранить свое лицо в этом мире?