Глори и Ко

Шторм Вячеслав

Как бы там ни было, а концерт, царящий в Лохолесье, тянул даже не на один бестиарий, а на добрый их пяток. Каждую минуту тут кто-нибудь взрыкивал, вскрикивал, всхрюкивал, храпел, пыхтел, сопел, урчал, мурчал, фырчал, шипел, сипел, свистел, жужжал, зевал, трещал и прочими ста сорока восемью способами нарушал вышеозначенную "заповедную тишину". А в редкие промежутки обязательно падало сгнившее или засохшее дерево, шелестели кусты и травы, а нет - так журчала или чавкала под чьими-то конечностями болотная вода.

К чести моих спутников могу сказать, что

они достаточно быстро привыкли к этой лесной разноголосице и даже спорили о том, какое именно существо из описанных Гансеном издало тот или иной звук. Тем не менее, все держали оружие под рукой и были настороже, а я в который раз прокручивал в уме главу о Лохолесье из "Великого путешествия", стараясь максимально сократить дорогу. Не подумайте ничего такого, но ночевать здесь у меня не возникало никакого желания.

Где-то в середине дня я услышал за кустами немного впереди и правее нас приглушенный травой и мхами стук копыт. Там явно передвигалось что-то довольно крупное. И в нашу сторону.

– Может, стрельнуть, а?
– Бон выразительно махнул в сторону источника шума легким арбалетом. Ага, не один я, оказывается, такой ушастый!

– Ну уж нет!
– отозвался я.
– Во-первых, мы не знаем, кто это. Может, просто безобидное животное, а может - что-то, что стрелой из твоей пукалки убить не убьешь, а только разозлишь.

– Во-вторых, может статься, что это вообще не животное, а просто честный путник, заплутавший в лесу, - подхватила Глори.

Бон весьма скептически высказался по поводу того, что в Лохолесье одновременно может быть больше трех заплутавших честных путников, но оружие все-таки опустил.

Бздям-мм-м!

Мне показалось, что я сначала увидел, как в полуметре над головой парня из ствола бука выросла тяжелая стрела, а уж потом услышал резкий звук.

– Зверюшки, говорите? И честные путники вместе с ними?!
– прошипел Бон, вскинув арбалет к плечу.

– Спокойно!
– рявкнула Глори и положила руку ему на плечо.
– Ты ни в кого не станешь стрелять.

– И кто же мне помешает?!

Я медленно отпустил эфес, развел руки в стороны и поднял их на уровне груди, а потом уже кивнул на дорогу перед нами:

– Например, они.

– Может - прорвемся?
– одними губами спросила меня Глори, тоже поднимая руки. Я еще раз взглянул на четыре арбалета, направленные в нашу сторону, и покачал головой. В отличие от изящного оружия Бона, это были тяжеленные воротные уродины, из которых, должно быть, хорошо гвоздить на галопе весящих полтонны рыцарей. Умницы драконозавры, понимающие все еще лучше нас, тоже решили не делать глупостей и остановились. Изверг, разумеется, просительно зыркнул на меня, но я покачал головой еще раз.

– Порядок, мы держим их, сэр!
– рявкнул обладатель узловатых конечностей, крепко сжимавших ложе одного из двух наведенных на меня лично орудий убийства.

– Ага! Попались, злодеи!

Кусты раздвинулись, и из них величественно выехало человекообразное существо, закованное в начищенное до блеска

железо, верхом на престарелом и порядком облезлом единороге. Бедняге, как мне показалось, было уже трудновато как прежде гордо носить украшенную солидным рогом голову, поэтому он то и дело норовил опустить ее, а заодно - ухватить пучок-другой сочной травы. Всадник неизменно пресекал подобные попытки, натягивая некогда роскошные, а сейчас - вытертые и полинявшие шелковые поводья.

– Не думал, что в Лохолесье и впрямь водятся разбойники, а поди ж ты, заговорил другой арбалетчик, принимая у всадника длиннющую, окованную железными пластинами пику, которую вместо вымпела украшали пышные клочья паутины. Я представил, каково ему было ехать по лесу с подобной заточенной оглоблей, и проникся горячим уважением. К ветерану-единорогу.

– Мы тоже!
– весьма вызывающе отозвался Бон, подбоченившись и обращаясь исключительно к металлизированному господину, игнорируя всех прочих.
– А посему, сударь, извольте объясниться: по какому праву вы и ваши слуги напали на нас и чуть не убили?!

– Ну, ты уж и скажешь!
– не удержавшись, улыбнулся я.
– Я так понимаю, что если бы стреляли в тебя, то ты бы сейчас не выступал, а тихо висел, пришпиленный к дереву. По-моему, нас просто вежливо предупреждали.

– У них могла дрогнуть рука!
– обвиняюще ткнул пальцем в слегка опешивших стрелков разошедшийся парень.
– И вообще, что за манеры?! Ладно бы, мы с тобой путешествовали вдвоем, но так вести себя при даме...

– Даме? Ты сказал "даме"?
– раздалось из-под глухого ведрообразного шлема с ощипанным фиолетовым султаном на макушке. Голос, несмотря на приданную ему металлом гулкость, показался мне чуть ли не детским.

Ах, вот в чем дело! В плаще с капюшоном и мужской дорожной одежде, Глори не слишком-то напоминала даму, если не присматриваться, конечно. Узкие и кривовато прорезанные в шлеме смотровые щели не слишком подходили для пристального рассматривания, но незнакомец решил попытаться. И, похоже, у него получилось. Единорог, почувствовав, что господину наконец-то не до него, благодарно вздохнул и уткнулся носом в траву.

Наконец, после трех минут сопения и наклонов шлема то в одну сторону, то в другую, девушка не выдержала и царственно сбросила капюшон, а потом еще и слегка тряхнула головой, заставив свои густые волосы водопадом заструиться по спине.

– Его королевское Высочество Глорианна Теодора Нахаль-Церберская, принцесса Гройдейлская!
– тоном церемониймейстера со стажем провозгласил Бон.

Над полянкой повисло молчание. Через минуту голос из-под шлема поинтересовался:

– То есть как, действительно принцесса? Настоящая?

Глори как могла негодующе (а могла она еще как!) фыркнула.

– Ура!
– тоненько взвизгнул рыцарь, сорвал с головы свое ведро и радостно подбросил его вверх.
– Наконец-то!

Мы с удивлением переглянулись. "Наконец-то "что"?
– было написано даже на мордах драконозавров.