Глотка
Шрифт:
– Я засушу его на память, через неделю-другую будет в самый раз. – Бегун положил ухо капитана рядом с собой на бетонный пол и склонился над телом, словно хирург во время операции. Он улыбался с сосредоточенным выражением лица. Он просунул лезвие под кожу возле отрезанного уха и повел его вдоль линии волос капитана.
Я отвернулся, и кто-то сунул мне в руку едва тлеющий окурок последней пущенной по рукам «сотки». Я затянулся, отдал сигарету обратно и прошел мимо Чердака к выходу.
Как только я оказался снаружи, в глаза мне ударил солнечный свет, и земля качнулась вдруг навстречу. Несколько секунд я стоял, пошатываясь, затем ушей
Я бесцельно двинулся по грязной тропинке мимо деревьев с опавшими листьями. Мне пришло вдруг в голову, что по какой-то странной причине квартирьерам пришло в голову оставить эти деревья стоять здесь, в то время как обычно они вырубали абсолютно все, готовя место для лагеря. Значит, они хотели спрятать что-то за этими деревьями. Сделав это потрясающее открытие, я почувствовал себя настоящим гением.
За деревьями стояла пустая деревня – по обе стороны двух пересекающихся улиц карабкались на вершину холма одноэтажные домишки. Здесь не было ни ворот, ни часовых. Передо мной, в центре поселка, на маленькой лужайке у пересечения двух улиц безжизненно висел рядом с американским флагом какой-то другой, незнакомый.
Все это напоминало город-призрак.
Человек в темных очках и аккуратном сером костюме вышел из небольшого бетонного здания и внимательно посмотрел на меня. Он прошел по высокой траве мимо двух соседних домишек, время от времени бросая на меня косые взгляды. Дойдя до третьего строения, он вспрыгнул на крыльцо и исчез внутри. Он был здесь совершенно не на своем месте, словно огромный паровоз, который выехал бы вдруг из камина.
Как только за «паровозом», закрылась дверь, рядом тут же открылась другая, из которой выскользнул высокий солдат в форме цвета хаки. Это немного напоминало игрушечный городок на часах – как только закрывалась одна дверца – открывалась другая. Солдат посмотрел на меня, словно сомневаясь в чем-то, затем двинулся в мою сторону.
«Черт побери, – подумал я, – я имею право здесь находиться, я делаю для ваших задниц самую грязную работу».
Шагая, солдат вздымал клубы пыли. С пояса его свешивалась кобура с револьвером сорок пятого калибра, а из кармана рубашки торчали две шариковые ручки. На воротнике его виднелись два перекрещенных ружья, а на погонах – капитанские звезды. В одной руке он нес что-то мягкое, к петлице в воротнике были прицеплены болтающиеся у пояса часы на цепочке.
Я слишком поздно вспомнил о том, что надо отдать честь. Когда я все-таки поднял руку к голове, то вдруг сразу увидел, что у приближавшегося ко мне капитана было то же лицо, которое я видел только что в мешке. Это был капитан Хейвенз. Глаза мои остановились на именной табличке, но часы закрывали ее на две трети, и мне удалось прочесть только три буквы – «сом».
«Неплохой трюк, – подумал я. – Сначала я вижу, как с него снимают скальп, а через несколько минут он сам идет мне навстречу».
Подумал вдруг о мокрых листьях вяза, валявшихся в нужнике.
Призрак капитана Хейвенза улыбнулся мне. Затем назвал по имени и спросил:
– Как ты узнал, что я здесь?
Подойдя ближе, призрак оказался Джоном Рэнсомом.
5
– Догадался, – ответил я, а потом добавил, прочтя вопрос на лице Рэнсома. – Я просто шел по этой тропинке посмотреть, куда
– Примерно так же попал сюда и я, – сказал Рэнсом. Он подошел достаточно близко, чтобы протянуть руку, и, сделав это, наверняка почувствовал запах сарая для мертвецов, а, возможно, также виски и выкуренных «соток». Брови его сошлись у переносицы.
– Чем ты здесь занимаешься? – спросил Рэнсом.
– Я в похоронной команде, – сказал я. – Вон там, – взмах рукой в сторону сарая. – А что делаешь ты? Что это за место?
Джон схватил меня за руку, но, вместо того, чтобы пожать ее, развернул меня и подтолкнул в сторону деревьев.
– Тебе лучше держаться отсюда подальше, пока не приведешь себя в порядок, – сказал он.
– Видел бы ты, что делают остальные, – пробормотал я, усаживаясь под одним из деревьев и приваливаясь к могучему стволу. Человек в сером костюме вышел из домика и пошел обратно к строению, из которого вышел несколько минут назад. Он снова вспрыгнул на крыльцо и, прежде чем войти внутрь, коснулся нагрудного кармана.
– Джонни проверяет свою пушку, – сказал я.
– Это Фрэнсис Пинкель, помощник сенатора Бермана. Пинкель воображает себя Джеймсом Бондом. Он носит в кобуре «вальтер». Мы устраиваем для сенатора брифинг, а потом посадим его в вертолет и покажем с воздуха один из наших проектов.
– Ты служишь в частной армии?
Он показал мне зажатый в кулаке зеленый берет.
– Так ты один из тех парней в рубашках Гарри Трумэна, которые «ходят с дипломатами», живут в провинции Дарлак и путаются с рейдами, – рассмеялся я.
– Иногда нас просят прокатить в вертолете кого-нибудь из штатских шишек, – сказал Джон, надевая берет на голову. Берет был темно-зеленым, как листья в разгаре лета, с кожаной полоской вдоль нижнего края, на нем была кокарда с двумя скрещенными стрелами поверх шпаги и девизом «De Oppresso Liber». Берет был Рэнсому очень к лицу. – Но как тебе удалось все это разузнать?
– Работая в похоронной команде, узнаешь многое. И все-таки – что это за место?
– Специальная опергруппа. Мы ютимся тут, на задворках «Уайт Стар», когда не живем в провинции Дарлак и не путаемся там с рейдами.
– Так вы действительно все это делаете?
Джон Рэнсом объяснил мне, что «зеленые береты» базируются в провинции Дарлак с начала шестидесятых годов, но сам он служил в горах у границы с Лаосом, в Кхан Дук. В прошлом году они спустили на парашюте бульдозер и вспахали полоску земли в джунглях. Пока они искали местных жителей племени кхату, которые должны были стать его солдатами, Джону пришлось руководить войском из подростков из Дананга и Хью. Они были немного волосатыми, объяснил Рэнсом, и совсем не походили на рейдов. Рассказывая мне о своем войске, Джон выглядел расстроенным и, казалось, злился на самого себя за то, что позволил мне это заметить. Он рассказал, что эти самые подростки включали на полную громкость транзисторы, стоя на посту.
– Но они убивали все, что движется. Включая обезьян.
– И как давно ты здесь околачиваешься?
– Пять месяцев. Но служу я уже третий год. Сначала проходил спецподготовку в Брэгге, а сюда попал как раз вовремя, чтобы помочь организовать лагерь в Кхан Дук. Это совсем не то, что регулярная армия. – Мне вдруг показалось, что Рэнсом словно оправдывается передо мной. – Мы делаем настоящие дела. Пробираемся в те части страны, которые солдаты регулярной армии и не видели, и наши команды наносят серьезный урон вьетконговцам.