Глубина: Прыгун
Шрифт:
– Я прибыл «ТрансЛинией»… Но… не вызовет ли подозрений корабль класса эсминца? Я ведь прямо говорил, что мне важно сохранить тайну…
Маделла поморщилась.
– Не неси чушь, Динге. «Няня» – не крейсер. Она лишь чуть больше типового фрегата. Никто тут из-за этого не обмочится в комбинезон. Не тот порядок величины.
– У Гатларка есть сканирующие спутники, Мама. И собственный флот. Может, и небольшой, но…
– Всех технических усовершенствований «Няни» так просто не обнаружишь. Для постороннего наблюдателя это лишь небольшой эсминец. Напасть, мне что, учить тебя классификации кораблей? Дай мне руку, или я оставлю тебя на этой захолустной планете контролировать ежегодный прирост чирьев у каждого ее жителя.
Мысленно вздохнув, Вальтер неохотно подал
Нат понятия не имел, почему он не избавился от Аро – своего механического опекуна. Может, из-за первобытного страха, который он ощущал при виде Машины, – страха, приятно напоминавшего симптомы психофизии.
Человечеству потребовалось триста лет после Машинной войны, чтобы решиться на появление первых полуразумных механизмов, и еще триста, чтобы начать создавать новое, хотя и обедненное с технической точки зрения, поколение Машин. Новые Машины грубо подразделялись на три разряда. Первый означал устройства с искусственным интеллектом на уровне насекомых, второй – зверей, а третий, опасно приближавшийся по разуму к человеку, был нашпигован всевозможными средствами защиты.
Существовали якобы и Машины повышенного третьего разряда, именовавшегося также уровнем три с половиной, интеллект которых почти соответствовал человеческому, но встречались они столь редко, что найти их можно было только во Внутренних системах, а количество их ограничивалось жесткими протоколами Совета Альянса. Мифический четвертый уровень был полностью запрещен под страхом смерти, но даже Машины третьего уровня воспринимали во Внешних системах как неких демонов из древних легенд, облеченных в металлические тела.
Натрия Гатларка демоны нисколько не волновали – в конце концов, его и так подозревали в том, будто он сам один из них.
Сейчас имело значение только время. Получив информацию от Керк, Нат почти сразу же отправил сообщение в защищенном глубинном зонде. Более быстрого способа не существовало, так что оставалось лишь ждать ответа. Нат рассчитывал, что, если ответ запишут достаточно быстро, зонд должен преодолеть обратный путь примерно за пятьдесят шесть стандартных минут.
Проблема галактического общения решалась трояко. Можно было отважиться на связь посредством Потока, пересылавшего информацию от одного стационарного спутника до другого, что само по себе уже означало, что отправленная с помощью глубинного передатчика данного спутника информация достигала цели со значительной задержкой. Впрочем, именно так функционировал Поток, основанный на электронном шуме, испускаемом каждой населенной системой, и опутывавший Выжженную Галактику таинственной сетью постоянно обновляющихся связей. Именно таким потоковым спутником воспользовался ранее Динге.
Второй способ был столь же очевиден, как и прост. Информацию забирали корабли, чаще всего принадлежащие известной во всей Выжженной Галактике «ТрансЛинии» Альянса. Перемещаясь быстрее, чем пересылаемая потоковым методом информация, они добирались до определенной системы и начинали передавать данные всем находившимся в ее окрестностях спутникам.
Третий и последний способ, самый быстрый, но и самый дорогой, заключался в использовании глубинных зондов, представлявших собой не что иное, как беспилотные кораблики, конструктивно приспособленные для преодоления заданных расстояний в точно определенном направлении. Расстояние не могло быть слишком большим – с его увеличением возрастала также стоимость зонда и степень его сложности, что по достижении определенного предела ставило под вопрос окупаемость их производства. Однако величина эта превосходила пятнадцать световых лет – в конце концов, зонды, в отличие от кораблей, не обладали большой массой. Максимальное расстояние, которое они могли преодолеть, с трудом поддавалось определению – работа над постоянно совершенствующимися новыми версиями открывала новые возможности, и уже шла речь о зондах, способных преодолеть расстояние втрое большее, чем могли позволить себе обычные прыгуны.
Увы, точная настройка зонда для его успешного – и, соответственно, самого быстрого – полета
Проблема заключалась в невозможности их перепрограммировать – внести изменения в физическую конструкцию привода было не так-то просто. К тому же около пятнадцати процентов зондов никогда не возвращались – масса их была слишком мала, чтобы подобная «мошка» могла каждый раз безопасно преодолевать Глубину. Всем этим и определялась их цена, и ничто не говорило о том, что в ближайшие десятилетия ситуация может хоть как-то измениться. Даже пограничники пользовались в основном рассеянными вокруг Границы спутниками, подключенными к Потоку.
– Нат?
Аро затрещал, включая голосовую связь. Во встроенном динамике послышался размеренный белый шум, внезапно сменившийся напряженным голосом Керк Блум.
– Нат? – снова позвала она. – Слышишь меня? Голограмму передавать не буду – канал может быть под контролем. Но одно лишь аудио мало кто проверяет.
– Слышу, – странно безжизненным голосом ответил он.
– Ты уже передал информацию?
– Да.
– Напасть… Ну ладно. Раз уж тебе так было нужно…
Натрий перестал постукивать пальцами о подлокотник. Неужели она что-то нашла? Напастная Керк! Не могла сообщить раньше?
– Что случилось? – спросил он, пытаясь сохранять спокойствие. Ему ответило молчание – Блум секунд на пять задержала дыхание. Лишь затем в динамике Аро послышался мрачный вздох.
– Прямого канала у тебя, конечно, не будет?
– Прямого? Он за пределами системы! Я передал информацию с глубинным зондом. Это самый прямой контакт, какой я смог получить. Что там у тебя, Блум?
– Ничего особенного, – сообщила она. – Контролер, не считая диалога, отправил пакет закодированных файлов. Я уже раньше их скопировала, но они зашифрованы его персоналем. Мне удалось их раскодировать всего несколько минут назад.
– И?
– У нас есть координаты, о которых он говорил. С точностью до тысячи километров. Всего-то!
– В сообщении для Альянса он утверждал, будто это лишь предположения. Откуда столь точные данные? – удивился Нат.
– Похоже, этот самый Динге любит историю. Я не взламывала его персональ – сам знаешь, что это практически невозможно и наверняка легко обнаруживается, – но мне удалось подсмотреть названия нескольких содержавшихся в нем пакетов данных. Там была масса исторических сведений, в том числе о мертвых прыжках, затерянных в Глубине кораблях и так далее. И еще больше о «призраках». Я просто мельком взглянула, ни во что не вмешиваясь, – голос Керк дрогнул. – И они там были, Нат. Эти напастные координаты.
– Сбрось мне их, – хрипло проговорил Нат, доставая модуль персоналя и вставляя его в слот Аро. Послышался треск, Аро запищал, а Керк начала передавать.
До возвращения глубинного зонда оставалось еще около тридцати лазурных минут.
Керк Блум ощущала знакомую дрожь.
Около десяти лазурных лет назад она выбралась в Центр Собрания – высокое серое здание секты на окраине Прима, города, в котором она жила, построенного Альянсом примерно в ста двадцати километрах к юго-востоку от столицы Гатларка. Прим, который Альянс именовал «технологическим шансом» планеты, постепенно приходил в упадок – опустевшие площади и автономные дома не вызывали симпатии у жителей древнего герцогства, и Блум, как и многие ее ровесники, жила там словно в технологическом заповеднике. Жизнь была тяжелой, но Центры Собраний по всей Выжженной Галактике обещали вполне конкретные суммы за возможность проводить выборочные исследования потенциальных парапсихологических способностей ее обитателей. Керк по молодости лет было весьма любопытно, нет ли каких-нибудь сверхъестественных способностей и у нее. К тому же она по наивности верила, что, если Собрание обнаружит у нее телепатию, телекинез или какое-нибудь еще парапсихологическое умение, это не будет иметь никаких последствий. Вряд ли секта стала бы отказываться от потенциальных приобретений.