Глубина в небе (авторский сборник)

Виндж Вернор Стефан

Трад вдруг нахмурился.

— Э? Зараза… — Он глянул через комнату на другого авральника. — Бил, у этого парня отношение лептина к дофамину по-прежнему низкое.

— Ты поле выключил?

— Конечно. Базальный-пять уже должен бы стабилизироваться по новой.

Бил не оторвался от своей работы, но, видимо, развернул перед собой модель мозга пациента.

Светящаяся синяя полоска все еще продолжала беспорядочно подергиваться. Трад продолжил:

— Тут просто что-то не закрепилось, и я не догоняю что. Ты можешь посмотреть?

Он ткнул выставленным большим пальцем в Фама, как бы намекая, что у него есть дела поважнее.

Бил с сомнением отозвался:

— А ты расписался за него?

— Да-да. Ты только присмотри за ним, ладно?

— Ну ладно.

— Спасибки. — Силипан поманил Фама прочь от МРТ; изображение мозга исчезло. — Ох уж мне эта Рейнольт. У нее самые сложные случаи, и все не по прописи. А если переделаешь как надо, все равно влезешь в неприятности.

Фам последовал за ним наружу и вниз по боковому туннелю, вырезанному в кристаллической толще Алмаза-1. Стены тут были отделаны мозаиками в том же стиле прецизионно точной художественной работы, который так озадачил Фама давным-давно, на «торжественном банкете». Не все неотвязники стали высококвалифицированными специалистами; они пролетели мимо дюжины рабов-художников, сгрудившихся у развилки туннеля с лупами и иглообразными инструментами. Фам тут уже бывал, несколькими вахтами раньше. Тогда фриз лишь обретал общие очертания: горный ландшафт с каким-то военным отрядом, движущимся к неясной цели. Но уже можно было догадаться по названию: «Низвержение Френкийского Орка». Теперь фриз был в целом закончен: плечистые доблестные воины лучились всеми цветами радуги. Добычей их оказался какой-то монстр. Ничего нового, типичное ктулхообразное чудовище раздирает людей на куски длинными когтями, чтобы с наслаждением захавать. Авральники сильно хвастались своим завоеванием Френка. Фам почему-то сомневался, что мутации, с которыми авральникам довелось столкнуться, породили тварь настолько впечатляющую. Он сбавил темп, и Силипан решил, что Фам залюбовался.

— Резчики всего на пятьдесят сантиметров за мегасекунду продвигаются. Но искусство возвращает теплоту прошлого.

Теплоту?

— Рейнольт считает, что это красиво?

Он просто так спросил.

— Хе! Рейнольт начхать. Это вахтмастер Брюгель заказал по моему совету.

— Но я думал, что вахтмастера в своих доменах суверенны. — Фам на предшествующих вахтах с Рейнольт пересекался редко, зато видел, как та не стесняясь унижала Ритсера Брюгеля на совещаниях у Нау.

Трад несколько метров пролетел молча. Лицо его исказила дурацкая усмешка, как бывало частенько на посиделках у Бенни. Но на этот раз он не сдержал хохота.

— Вахтмастера? Анне Рейнольт? Фам, ты уже сделал мне день своей болтовней, но сейчас… ой, блин, это вишенка на тортике! — Он пролетел еще несколько метров, давясь смехом. Потом увидел на лице Фама Тринли недоумение и гнев. — Прости, Фам. Вы, коробейники, смышленые ребята, но в основных понятиях нашей культуры ни хрена не сечете… Я добился для тебя пропуска в клинику фокуса; думаю, не повредит, если я еще кое-что разболтаю. Нет, Анне Рейнольт не вахтмастер, хотя, полагаю, была когда-то очень могущественна. Рейнольт — всего лишь неотвязница.

Фам позволил недоумению вытеснить гнев, потому что это и была его истинная реакция.

— Но… она же тут всем распоряжается. Она тебе приказывает.

Силипан дернул плечом. Ухмылка его сменилась кислой гримасой.

— Ну да. Она мне приказывает. Это редкое явление, но случается. Я бы лучше на вахтмастера Брюгеля или Каля Омо поработал, не будь они так… грубы. — Голос его нервно подскочил.

Фам подыграл ему.

— Думается, понимаю, — соврал он. — Когда специалиста фокусируют, он фиксируется на своей специальности. Итак, художник становится гравером, физик превращается в кого-то вроде Хуньдэ Вэня, а менеджер… ну, не знаю, в адского менеджера.

Трад покачал головой:

— Это не так работает. Понимаешь, технические специальности фокусировать несложно. Даже с вами, Чжэн Хэ, выход семьдесят процентов. Но человеческие навыки — консультирование, политика, управление персоналом — обычно не выносят фокусировки. Ты уже достаточно навидался неотвязников; если у них что общее и есть, так это состояние аффекта. Они способны представить то, что творится у нормального человека в голове, не больше, чем на это способен булыжник. Нам повезло, что хороших переводчиков так много получилось; раньше никто не испытывал метод в таких масштабах. Нет, Анне Рейнольт — это очень, очень редкое явление. Ходят слухи, что она была когда-то верховным вахтмастером Шевальской клики. Их почти всех убили или мозгочистке подвергли, но Рейнольт реально взбесила Наулийскую клику. Они ее прикола ради сфокусировали; может, думали из нее постельную игрушку соорудить. И вот оно как вышло. Мне кажется, она и сама по себе была близка к мономании. Один шанс на миллиард, но управленческие способности Рейнольт сохранились, и даже кое-что из навыков работы с людьми уцелело.

Фам видел над головой выход из туннеля. На простецком люке без отделки играл свет. Трад остановился и развернулся лицом к Фаму:

— Она урод, но она еще и самое дорогое сокровище вахтмастера Нау. В принципе, она одна удваивает его возможности. — Силипан скорчил рожу. — Не то чтобы это сильно помогало, когда она тебе приказы отдает, вот уж поверь. Лично я считаю, что вахтмастер ее переоценивает. Она чудесный фрик, ну и что? Как если бы собака стихи писала…

— Непохоже, чтобы ты стремился скрыть свое мнение от нее.

Трад снова заулыбался:

— Конечно же нет. Один из немногочисленных плюсов моего положения. Ее почти невозможно одурачить по вопросам, напрямую связанным с работой, но вне этого она типичная неотвязница. Я однажды — чтоб ей нагноилось — такую шутку отколол… — Он осекся. — Ладно, проехали. Скажи ей то, что тебе вахтмастер Нау велел, и все будет чики-пики.

Он подмигнул и развернулся было в коридор, подальше от кабинета Рейнольт.

— Но не своди с нее глаз. Ты поймешь, что я имею в виду.

Знай Фам про Анне Рейнольт, может, и отложил бы аферу с локализаторами. А теперь делать нечего: сидит в ее кабинете, и пространства для маневра немного. В каком-то смысле ему стало полегче, когда он затеял это дело. С тех пор как Джимми погиб, каждый шаг Фама был так выверен, так, черт его подери, осторожен.

Сперва женщина, казалось, даже не заметила его присутствия. Фам, не ожидая приглашения, сел на стул напротив ее стола и оглядел помещение. Ничего общего с кабинетом Нау. Стены голые, необработанный алмаз. Картин нет, даже тех извращенных творений, какие у авральников считаются искусством. На столе Рейнольт громоздились разнообразные носители информации и сетевые железки.

А что до самой Рейнольт?.. Фам уставился ей в лицо пристальней, чем осмелился бы в иной ситуации. Он с ней пересекался, может, в общей сложности на двадцать килосекунд, и то на совещаниях, когда Рейнольт, как правило, сидела в дальнем конце стола. Она всегда одевалась неброско, если не считать серебряной цепочки в вырезе блузки. Рыжие волосы и бледная кожа придавали ей почти семейное сходство с Ритсером Брюгелем. Этот фенотип был редкостью в здешнем углу Человеческого Космоса, а если и возникал, то, как правило, после локальных мутаций. Анне можно было дать лет тридцать — или несколько веков, если медицинская поддержка действительно хорошая. В определенном — весьма экзотическом — смысле она была прекрасна. Физически прекрасна. «Значит, ты из вахтмастеров».