Глубина в небе (авторский сборник)
Шрифт:
Имение Ларсона погрузилось в странноватое безмолвие. В городе Дирбю обитало чуть меньше миллиона человек, и хотя монструозных небоскребов тут не было, урбанизация подползла на тысячу метров к резиденциям сильных мира сего на Хускестраде. Однако здесь самыми громкими звуками были оживленная болтовня Ларсона да плеск сбегавшего в пруд водопадика. Глаза Фама уже приспособились к сумраку. Он видел отражение трюгвеанской арки в пруду. Какое-то крупное создание в панцире всплыло к поверхности, водная гладь зарябила. «А мне начинает нравиться световой цикл Итре». Три недели назад Фам и не думал, что такой момент настанет. Ночи и дни тут оказались невыносимо долгими, но полдневные затмения несколько помогали с этим смириться. Через некоторое время он почти перестал замечать повсеместные оттенки красного. Была в этом мире какая-то уютная надежность; эти люди уже тысячу лет жили комфортно и богато. Как знать, может, тут найдется чему поучиться…
Внезапно, не сбиваясь с потока тривиальностей, Ларсон спросил:
— Значит, вы хотите выведать тайну локализаторов Ларсона?
Фам знал, что его удивление не укрылось от глаз собеседника.
— Сперва я хотел бы выяснить, в действительности ли такие устройства существуют. Слухи впечатляют… и не дают ясной информации.
Сверкнула усмешка.
— О, существуют, не сомневайтесь. — Он описал рукой широкий жест. — У меня тут везде глаза благодаря локализаторам. Они превращают ночь в день.
— Угу, вижу. — Наглазников у старика не было. Улавливает ли он сардоническую улыбку Фама?
Ларсон тихо рассмеялся:
— Ну да. — Он коснулся виска у глазницы. — Вот тут — один из них. Другие синхронизируются с ним и прецизионно возбуждают зрительный нерв. Это требует обширной двусторонней подготовки. Но если локализаторов Ларсона достаточно, они эту нагрузку выдерживают. Они способны синтезировать вид в любом нужном мне ракурсе. — Он едва заметно пошевелил пальцами. — Ваше лицо мне видно, как в ясный день, Фам Нювен. Локализаторы, осевшие у вас на руках и шее, позволяют мне видеть вас насквозь. Я слышу, как бьется ваше сердце, вздымаются и опадают легкие. Если немного сконцентрироваться… — он скосил голову набок, — можно оценить даже кровоток в разных участках мозга. Вы искренне поражены, не так ли, молодой человек?
Губы Фама дернулись от досады. Собеседник его больше килосекунды калибровал. Будь они в кабинете, вдали от садика и безмолвия сумерек, Фам держался бы куда осторожнее. Он пожал плечами:
— Ваши локализаторы, безусловно, самое интересное завоевание на нынешней стадии развития итрейской культуры. Я крайне заинтересован получить их образцы — а еще больше заинтересован в программном обеспечении и заводских спецификациях.
— А зачем?
— Моя цель очевидна и не требует особых разъяснений. Важнее другое: то, что я могу предложить вам взамен. Медицина у вас хуже, чем на Намчеме или Челле.
Ларсон вроде бы кивнул:
— Хуже, чем было до Падения. Полностью восстановить старые секреты так и не удалось.
— Вы назвали меня молодым человеком, — сказал Фам, — а сколько лет вам? Девяносто? Сто? — Фам и его команда тщательно изучили итрейскую сеть, оценивая состояние местной медицины.
— Девяносто один год по вашим тридцатимегасекундным годам, — ответил Ларсон.
— Так вот, сэр, я прожил сто двадцать семь лет. Не считая пребывания в анабиозе, разумеется. А выгляжу молодым.
Ларсон надолго замолчал, и Фам уверился, что поймал старика на крючок. Может, эти «философы-магнаты» не так уж невозмутимы.
— Да, я бы хотел снова помолодеть. И миллионы бы отдали за это миллионы. На что способна ваша медицина?
— Век-другой вы будете выглядеть так же, как я. Два-три века после этого — немного старше.
— Ага. Это даже лучше, чем у нас до Падения. Но дряхлый старик будет выглядеть так же плачевно и немощно, как всегда. Есть непреодолимые границы, за которые человеческий организм не протащить.
Фам из вежливости промолчал, но внутренне ухмыльнулся. Да, медицина оказалась правильной наживкой. Фам получит локализаторы в обмен на первоклассные медицинские услуги. Обе стороны договора невероятно обогатятся. Магнат Ларсон проживет еще несколько столетий. Если повезет, нынешняя фаза итрейской цивилизации продлится дольше. Но через тысячу лет от Ларсона останется прах, а его цивилизация падет, как это всегда происходит с планетарными культурами; и через тысячу лет Фам с Чжэн Хэ по-прежнему будут летать меж звезд. А локализаторы Ларсона у них останутся.
Ларсон издал странный тихий звук. Спустя миг Фам понял, что это кашляющий смешок.
— Ой, простите. Может, вам и сто двадцать семь, но умом вы юноша. Вы тут надели темную и непроницаемую маску и думаете меня обмануть? Ой. Вы недостаточно для этого натренированы. Локализаторы позволяют мне наблюдать ваш пульс и кровоток в мозгу… Вы надеетесь однажды сплясать на моей могиле, э?
— Я…
Мать твою. Эксперт, располагая лучшими инвазивными зондами, не увидел бы большего. Ларсон же просто догадался — или локализаторы ценней, чем даже кажется Фаму. Восторг и осторожность Фама смешивались с яростью. Собеседник над ним издевается. Ну что ж, карты на стол.
— В каком-то смысле — да. Если вы примете мое предложение, то проживете еще столько же, сколько я. Но я из Чжэн Хэ. Мы десятилетиями спим в гибернаторах меж звезд. Вы, клиентские цивилизации, для нас эфемерны. — «Вот. Теперь пусть у тебя давление скакнет».
— Капитан Флота, вы мне немножко напоминаете обитателя этого пруда по кличке Фред. И вновь хочу подчеркнуть, что не стремлюсь оскорбить вас. Фред — люкстерфиске. — Ларсон, наверное, говорил про то создание, которое Фам заметил у водопадика. — Фреду много чего интересно. Он тут вокруг ошивается с момента вашего прибытия, пытаясь понять, что вы такое. Видите, он там, на краю пруда, сидит? Пара бронированных щупалец исследует траву в трех метрах от ваших ног.
Фам был шокирован. Он-то думал, что это лозы. Проследил тонкие конечности до самой воды… ну да, вон там четыре глазных стебелька, четыре немигающих глаза. В угасающем свете небесной арки над диском Трюгве они поблескивали желтым.
— Фред уже давно тут живет. Археологи нашли записи о его выведении — небольшой эксперимент с дикой природой незадолго до Падения. Он был игрушкой какого-то богача, а интеллектом не уступал хунду. Но Фред очень стар. Он пережил Падение. Он стал местной легендой. Вы правы, Капитан Флота; если прожить достаточно долго, можно много всего повидать. В Средние века Дирбю сперва впал в запустение, потом стал отправной точкой разрастания великого королевства — его правители раскапывали секреты ранних веков к собственной баснословной выгоде. На некоторое время этот холм сделали местом заседаний их сената. В эпоху Возрождения тут были трущобы, а озеро у подножия холма стало сточной канавой. Даже название «Хускестрада» — современный синоним жизненного успеха в Дирбю — некогда значило нечто вроде «улица развалюх». Но Фред все это пережил. Он стал легендой сточных канав, существование которой все разумные люди отрицали еще три века назад. Теперь он живет в полном почете и чистейшей воде. — В голосе старика прозвучала нежность. — Да, Фред живет долго и многое видел. Интеллектуально он в отличной форме, насколько это возможно для люкстерфиске. Следит за нами глазками-бусинками. Но Фреду о его мире и истории известно куда меньше, чем мне, хотя я об этом только читал в книгах.