Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова)
Шрифт:
— Примерно так. Фактически же клон часто представляет собой меньше, чем близнец. Очень многое в характеристиках взрослого индивида определяется обстоятельствами внутриутробного развития. Взять хотя бы способности к математике. Они отчасти задаются генетически, а отчасти зависят от того, получил ли плод в нужное время тестостерон в строго определенном избытке. Чуть-чуть переборщить — и получишь идиота. Мы с Когтями уже давно в полете. Пятьдесят лет назад мы достигли Лотлримара — самая что ни на есть дыра на задворках Вселенной. У нас была с собой пригодная для клонирования клетка Великого. Мы как смогли приспособили под свои нужды медицинское оборудование для гуманоидов. Новорожденный выглядел
Шелестящее шипение.
— Но почему вы не вырастили… ребенка… сами? — спросил Хамид. — Зачем наняли кого-то, чтоб отвез его в Медленную Зону?
Равна прикусила губу и отвернулась. Ответил Когти:
— По двум причинам. Враг бы многое отдал, чтобы ты умер окончательно. Медленная Зона — лучшее укрытие на время твоего взросления. Вторая причина более деликатна. У нас не осталось записей твоих исходных воспоминаний, мы не смогли бы создать точную копию. Однако можно было воспитать тебя в условиях, имитирующих прошлое оригинала… чтобы получить человека с идентичным кругозором [26] .
26
Точная аналогия имеется в романе Кэролайн Черри «Сытин», который написан одновременно с «Болтушкой» (воскрешение Арианы Эмори). Любопытно, что обстановка детства Хамида Томпсона резко отличается от средневековой атмосферы детства Фама Нювена на Канберре. В ретроспективе допустимо предположить, что под «оригиналом Хамида» здесь имеется в виду не Нювен, а Джефри Ольсндот (в «Детях небес» у них с Равной Бергсндот завязались романтические отношения). Джефри вырос на Страуме, в семье Арне и Сьяны Ольсндот, однако рано потерял родителей на планете Когтей и рос в обществе чужаков, в мире, осуществляющем переход к технологически развитому обществу; друзей среди сверстников не имел, предпочитая проводить б'oльшую часть времени со своим другом из Когтей, Амдиранифани. Дополнительный вес этой гипотезе придает тот факт, что в «Пламени над бездной» Равна считает (ошибочно) Джефри математическим гением (что ожидалось и от Хамида); на самом деле выдающимися способностями к математике был наделен Амдиранифани. Фам Нювен же их не имел, хотя и считался талантливым программистом. Однако надо учесть, что все попытки идеально согласовать «Болтушку» с основным циклом априори безнадежны.
— Вроде как компенсировать оригиналу тяжелый случай амнезии.
Когти фыркнул:
— Да. Сперва все шло очень удачно. Нам повезло отыскать на Лотлримаре Хуссейна Томпсона. Он показался нам умным человеком, согласным отработать свои деньги. Он забрал новорожденного в гибернаторе к себе на Срединную Америку и женился на такой же умной женщине — твоей матери. Мы все просчитали, а окружение детства оригинала удалось сымитировать даже лучше, чем мы надеялись. Я даже оставил с новорожденным — с тобой — одного своего элемента.
— Думаю, что об остальном могу догадаться, — сказал Хамид. — Все шло отлично первые восемь лет… — счастливых лет в любящей семье, — пока не стало ясно, что никакой я не гений-математик. Нанятый вами человек не знал, что делать, и ваш план рухнул.
— Он не должен был! — хлопнула по столу Равна. От этого движения ее тело так подскочило, что ноги чуть не вырвались из зацепов. — Математические способности важны, да, но шанс еще оставался… если б только Томпсон не надул нас. — Она яростно взглянула на Хамида, потом на стаю. — Родители оригинала умерли, когда тому было десять. Хуссейн и его женщина обязаны были исчезнуть со сцены, когда десять лет исполнится клону, сымитировав гибель в авиакатастрофе. Так мы договорились! Вместо этого… — Она сглотнула слюну. — Мы с ним говорили. Он не хотел встречаться лично. Придумал кучу отговорок, сообразительный ублюдок. «Не понимаю, что хорошего принесет мальчику новая потеря», — сказал он. «Он не сверхчеловек, просто добрый мальчишка. Я хочу, чтоб он был счастлив!» — Равна задохнулась от омерзения. — Счастлив! Если б он понимал, на что мы пошли, каковы ставки…
Лицо Хамида помертвело, застыло.
— А что… что с моей матерью? — спросил он очень тихо.
Равна энергично помотала головой:
— Она пыталась переубедить Томпсона. Это не сработало, и она бросила тебя. Но уже поздно; в любом случае, такая травма не отвечала биографии оригинала. Однако свою часть уговора она выполнила; мы выплатили ей б'oльшую долю гонорара… Мы явились на Срединную Америку, ожидая найти живым чудесного человека. А вместо него…
— …получили кусок дерьма?
Он не в силах был вымолвить это гневно. Равна издала судорожный вздох:
— Нет, я так не думаю. Хуссейн Томпсон, полагаю, вырастил достойного человека, а этим немногие могут похвастаться. Но, стань ты тем, кого мы заказывали, тебя бы уже знала вся Срединная Америка — знала как величайшего изобретателя, крупнейшего деятеля со времен основания колонии. И это было бы только начало. — Она посмотрела на него с таким видом, словно что-то… вспоминала?
Когти изобразил неуверенное человеческое покашливание.
— Совсем не кусок дерьма. Но и не просто «доброго мальчишку». Часть меня жила с Хамидом двадцать лет; воспоминания Болтушки о тебе такие, что для элемента ясней и не пожелаешь. Хамид не кажется неосуществленной мечтой, Рав. Он другой, но мне нравится думать о нем… почти как о том, другом. А когда его прессанули… я видел, как он дерется. Даже оригинал не справился бы лучше, учитывая его прошлое. А как он рискнул угнать полуфабрикатный антиграв?..
— Ладно, малыш Когти, предположим, что мальчишка смышленый и смелый. Но есть же разница между самоубийственным дурачеством и просчитанным риском. В таком возрасте он едва ли уже изменится, став кем-то б'oльшим, чем обычный «достойный человек». — В словах ее прозвучал тяжелый сарказм.
— Могло быть хуже, Рав.
— А должно было получиться куда лучше, и ты это знаешь! Слушай сюда. У нас два года субъективного времени уйдет на полет из Зоны, а гибернатор не фурычит [27] . Я не вынесу, если эта рожа будет передо мной два года напролет маячить ежедневно. Он возвращается на Срединную Америку, и точка. — Она оттолкнулась и полетела к Когтям, парившим над головой Хамида.
— Я так не думаю, — сказал Когти. — Если он не захочет возвращаться, я не стану его заставлять.
27
Здесь некоторое противоречие: без гибернатора субъективное время полета сократить не удалось бы, а ранее было сказано, что Срединная Америка находится на глубине девяти световых лет в Медленной Зоне. На двигателе Буссарда преодолеть этот путь за два года невозможно.
На лице Равны отразились гнев и, как ни странно, паника.
— На прошлой неделе ты пел другую песню.
— Хе-хе-хе. — Смех Лентяя Ларри. — Я изменился. Не заметила?
Равна уцепилась за потолок и, явно что-то просчитывая, глянула на Хамида сверху вниз.
— Слышь, пацан, вряд ли до тебя дошло, но мы спешим; мы не станем задерживаться на Лотлримаре или еще где. Есть последний способ вернуть оригинал к жизни, и, возможно, даже к памяти. Если полетишь с нами, окажешься в трансчеловеческом космосе. Велика вероятность, что никто из нас не выж… — Она осеклась, и по лицу ее скользнула усмешка. Неприятная усмешка. — Ты не задумывался, для чего твое тело может нам пригодиться? Ты о наших планах ничего не знаешь. Не исключено, что мы найдем способ тебя использовать как… чистый носитель данных.
Хамид вернул ей взгляд, надеясь, что сомнений на его лице не видно.
— Не исключено. Но у меня ведь два года на подготовку, разве не так?
Они долгое мгновение смотрели друг на друга. Так долго они взглядами еще не встречались.
— Будь что будет, — сказала она наконец и подлетела чуть ближе. — Один совет. Мы тут два года проведем взаперти. Корабль вполне просторный. Не попадайся мне на пути. — Она отплыла назад, оттолкнулась от потолка, полетела, набирая скорость, выбралась в коридор и пропала из виду.