Глубокая вода
Шрифт:
Ничего, обошлось. Сначала пригласили охранять автостоянку, потом – частное предприятие, потом – базар. И нигде бывший опер долго не продержался. Не выгоняли – сам уходил. Потому что не в его характере сидеть сутки через трое на стуле, пить чай и смотреть всякий бред по телику, время от времени не пуская кого-то на вверенную ему территорию и позволяя пройти после того, как ему перезвонят из кабинета.
Но хотя он и не мог обуздать свою натуру, денег от этого больше не становилось. Поэтому, когда ему позвонил знакомый и сказал, что один богатый дядя берет на работу бывших ментов в возрасте тридцати – тридцати пяти лет с опытом оперативной работы не менее семи-десяти лет, он пожал плечами и позвонил по номеру, продиктованному приятелем.
Теперь он сидит в офисе Павла Павловича Зарубы и слушает лекцию о проблемах развития туристического бизнеса в Украине. Пока совершенно ему не интересную.
А Заруба говорит – соловьем заливается:
– Понимаете, наши люди мало того что не знают родного края. Бог с ним, с краеведением. Другое дело, что они перестали среди наших красот отдыхать и, соответственно, перестали вкладывать деньги в экономику своей страны. Понимаете меня?
Мельник снова ограничился кивком.
– Возьмите нашу Черниговщину. Разработать здесь маршрут, построить инфраструктуру, не пожалеть денег на рекламу – и можно поднимать деньги, которые буквально валяются под ногами. Это у меня, конечно, в планах есть, но самая реальная перспектива – не столько туризм, сколько отдых. А когда с отдыхом решим и сюда, на берега Десны, начнут приезжать сначала из региона, потом из Киева, дальше – из Западной Украины и, наконец, из Европы, куда мы нынче быстро идем, можно подумать и о том, чем отдыхающих развлечь. Тогда я снова подниму вопрос о создании туристического маршрута и, поверьте, найду инвестора. Люди приедут на Десну купаться и загорать, а мы им здесь экскурсию в древний Батурин, гетманскую столицу. Или, скажем, Нежин – там кто только не учился в местной гимназии высших наук. А наш Новгород-Северский – это же вообще жемчужина, скажу я вам. Вы там были?
– Был. Выезжали на задержание, лет пять назад, еще до войны…
– Странно, правда? – перебил Заруба.
– Вы о чем?
– До войны. Так раньше говорили только в кино. Но такова реальность. – Он вздохнул. – Так вот о Новгороде. Кого задержали?
– Один тип хотел через границу удрать, в Россию нырнуть и там залечь.
– Что за тип?
– Если вам интересно – убийца. Ограбление с убийством.
– Ну, такое… Вы там по делам были, не отдыхали…
– Там особо негде. Забегаловки – сплошные гадюшники.
– О! – Заруба воздел палец к потолку. – Видите – инфраструктуры нет. Но, чувствую, я вам морочу голову. Поэтому давайте ближе к другим делам.
– Хотелось бы ближе.
– Понимаю ваше нетерпение. Только вынужден просить вас послушать меня еще немного. Я хочу, чтобы суть проблемы, которую я пытаюсь решить, стала понятна вам в полном объеме. Так сказать, всесторонне и глубоко.
– Ничего, валяйте. У меня время есть. Курить можно?
– Вполне. – Хозяин кабинета пододвинул гостю пачку «Кэмела», зажигалку и пепельницу. – Значит, прежде чем замахиваться так далеко и брать на себя непосильное бремя, я хочу начать с малого. Сам я, знаете, родился в деревне возле Десны. Деснянский парень, можно сказать. Детство мое там прошло. Точно Довженко писал – зачарованная Десна. Потом учился. Из села уехал, взрослая жизнь, бизнес, заграница, все закрутилось, ну, вы понимаете. Сейчас, как пишут в газетах разные блюстители духовности, надо возвращаться к истокам. Вы, думаю, поняли – человек я не бедный. А богатые люди все сентиментальны. Можно, конечно, ограничиться тем, что выкупить старый отцовский дом и сделать себе там что-то вроде дачи. Но я – бизнесмен, поэтому свои сантименты хочу совместить с бизнесом. Вы отдыхали хоть раз на Десне?
– Давно. Когда маленький был.
– На базе?
– Когда как. В основном на базах, один раз дикарями поехали, в палатках. Это когда я учился и на каникулы приехал.
– Рыбу ловите?
– Некогда.
– И у вас совсем нет никаких чувств к этой реке?
– Нет.
Мельнику показалось, будто Заруба захлебнулся, услышав его короткий ответ. Он, видимо, хотел услышать другое, но Мельник не знал, что именно надо говорить сейчас. Однако хозяин кабинета очень быстро переварил отношение бывшего мента к его детским впечатлениям и снова заговорил уверенным тоном:
– Это не так важно. И означает лишь то, что вы не поймете моего порыва. Но, в конце концов, это только прелюдия к основному разговору. Итак, я проехался по берегам Десны, посмотрел на базы отдыха, которые там сохранились, и увидел – половина из них тупо закрылась из-за отсутствия финансирования, а половина находится в жалком состоянии. Это при том, что люди и дальше верны Десне и каждый год отдыхают, платя деньги за четыре фанерные стены и крышу над головой.
– Может, им больше ничего не надо?
– Я бы сказал не так: они не знают, что может быть иначе. Более цивилизованно. Когда появится выбор между консервами и салом и нормальной столовой с комплексными завтраками, обедами и ужинами. Когда вместо засыпанного хлоркой домика на улице можно будет пользоваться нормальным биотуалетом, а в перспективе – ватерклозетом, когда домики будут нормально оборудованы и в них даже появятся кондиционеры, можете мне поверить – у такого отдыха тоже возникнут свои фанаты. И со временем количество тех, кто предпочитает спать в фанерном домике и ходить в деревянный вонючий нужник на улице, уменьшится. Старое я разрушать не собираюсь. Я просто предложу альтернативу. Причем на первом этапе планирую организовать все так, чтобы разница в цене составляла двадцать-тридцать евро. В гривневом эквиваленте, понятное дело.
– Вы очень интересно все это рассказываете, только какова во всем этом моя роль?
– Наконец мы подходим к этому, Виталий… Можно просто Виталий, без отчества?
– Запросто.
– Вы меня, кстати, тоже можете называть просто Павлом.
– Спасибо. Как-нибудь разберусь.
– Итак, я все это говорил вам, чтобы подвести к более конкретной информации. Я стал совладельцем одной базы отдыха здесь, недалеко, в соседнем с Черниговом районе. Купить ее я пока не могу. Она ведомственная, считается имуществом одного из заводов и медленно разваливается. Как, впрочем, и сам завод. Но предприятие мне не нужно. У нас с тамошним руководством существует официальная сделка: я начинаю за свой счет ремонт и оборудование базы, а также привожу в порядок пляж. Обеспечиваю поставки продуктов в местный магазинчик. Его, кстати, я таки выкупил, это было очень просто. Владелец взял пятьсот долларов и подписал нужные документы. В этом сезоне отдыхающие платят еще по старым ценам. Но их едет все больше, потому что курс подскочил, заграница кусается, а к воде в такую жару тянет. К следующему сезону я надеюсь навести там порядок и начать отбивать свои средства. Раньше на этой базе отдыхали за достаточно условные деньги только работники предприятия, а «левые» платили в полтора раза больше за тот же комфорт. Вернее, за его отсутствие. Со следующего года все будут на равных условиях. Даже больше – рекламу сделаем в области, и путевку сможет свободно купить кто угодно в специализированных агентствах. Конечно, работники предприятия будут иметь определенные льготы. Например, им я предложу бесплатное питание. Словом, я надеюсь года через три выкупить этот туристический комплекс, и завод мне его продаст – сам содержать современную базу отдыха он не сможет. А через пять лет я хочу иметь несколько таких баз на разных берегах Десны. Вам нравится идея?
– Мне нравится. Но лично я с этого иметь ничего не буду. И вряд ли у безработного мента хватит денег для отдыха в вашем будущем раю.
– Как вы сказали? – Заруба даже немного наклонился вперед. – В раю? Знаете, я пригласил вас на разговор, потому что боюсь оказаться в аду. Причем – в настоящем аду. С чертями.
3. Кто не боится нечистой силы
Сейчас наступил тот самый момент, когда Мельнику на мгновение показалось, что он разговаривает с сумасшедшим.
Полным шизиком, у которого крыша конкретно поехала. И сразу прошлое опера напомнило о себе – за то время, что он работал в розыске, недели не проходило, чтобы не появлялся кто-то и не начинал городить такое, что может прийти в голову только пациенту дурдома. И хотя озабоченные более важными делами опера пытались избавиться от таких посетителей как можно скорее, ведь проверять бред, который те несли, их вынуждал профессиональный долг, в подавляющем большинстве случаев истории, сначала казавшиеся порождением больного воображения, приобретали вполне реальные очертания. А вся чертовщина, которую городили потенциальные пациенты психлечебниц, в результате оперативной проверки получала весьма выразительный криминальный оттенок.