Глубокое волшебство

Дуэйн Диана

– Ой, не пугай! – насмешливо откликнулся Т'Хкиии. – Взгляни лучше – здесь уже Ш'риии, а с нею и Х'Нииит. Она поет Молчаливую. Х'Нииит! – И он представил ей жующего клюворыла: – Это Р'ууут.

– О-ооо, – уже спокойно протянула Р'ууут, – рада встрече. Приятно будет петь с тобой. Ты извинишь меня? – Она приветливо мазнула Ниту по коже хвостом и уже секундой позже снова с головой закопалась в гущу водорослей, вырывая их громадными пучками, словно наверстывая потраченное на разговоры время.

Нита с легкой иронией глянула на Ш'риии и намеревалась уже отпустить какую-нибудь шутку по поводу аппетита

этой леди, как перед ней, спиралью ввинчиваясь в воду, оказался дельфин.

– Она, – кивнул он в сторону китихи-клюворыла, – неплохой собеседник… когда толкуешь с ней о еде, – тихо свистнул он.

– Могу себе представить, – с иронией пропела Нита. – Поговорим, однако, о Властелине акул. Где сейчас Эд'рум?

Ш'риии помахала длинным плавником, будто пожала плечами.

– Он вступает в самом конце Песни, как и ты, кстати. Поэтому может появиться и позже. Пока же нам надо встретиться с остальными. Т'Хкиии, вы с Р'ууут уже закончили?

– В основном. Мы повторяли последнюю часть второго дуэта. Я подплыву к вам попозже. – Гладкий кит скользнул в сторону чащи водорослей, а Ш'риии потянула Ниту за собой туда, где словно бы неподвижно висел в воде Синий. Рядом с ним, с гигантом Ар'оооном, сновала казавшаяся крошечной белая фигурка белухи.

– Ар'ооон и я, – сказала Ш'риии, – двое Неприкасаемых. Третий после Певца и Синего – Пристально Глядящий. Роль его поет Ин'ихвииит.

– Х'Нииит, – густым голосом поприветствовал ее Ар'ооон.

Нита склонилась в знак уважения.

– Синий, – послала она ответный привет. Маленький спокойный глаз задержался на ней.

– Ты хорошо себя чувствуешь, Молчаливая? – спросил Синий.

– Неплохо, Синий, – ответила Нита и тихо добавила: – Насколько это возможно.

– Ну и ладно, – согласился Ар'ооон. – Ин'ихвииит, вот та, о которой я тебе говорил.

Белуха отплыла от Ар'ооона и приблизилась к Ните, чтобы дружелюбно потереться о нее боком. Ин'ихвииит был самцом белухи и оттого достаточно крупным для этого вида китов, хотя и порядком не дотягивал до размеров кита-горбача. Но что особенно удивило Ниту, так это его какой-то отрешенный голос. В нем слышались тихие дни полного спокойствия, дни, проведенные в уединенном плавании, в созерцании моря и неба, дни молчания и глубоких раздумий.

– Х'Нииит, – пропел он, – приятно встретиться. И хорошо, что мы встретились именно сейчас, потому что стоит прислушаться. И тебе тоже, Верховная Волшебница.

– Погода? – забеспокоилась Ш'риии.

– Да, именно так. Кажется, шторм не пройдет мимо. Нита удивленно взглянула на Ш'риии.

– Какой шторм? Небо ясное, и на воде никакого волнения.

– Это сейчас, – сказал Ин'ихвииит. – Однако погода меняется, и нельзя предугадать, как отзовется это на глубине.

– Сможем ли мы успеть до шторма? – уже с тревогой спросила Ш'риии.

– Нет, – твердо ответил Ин'ихвииит, – он будет здесь через половину света. Боюсь, что нам придется петь одновременно с песней шторма.

Ш'риии остановилась и повисла в воде, еле поводя плавниками. Она размышляла.

– Да, неладно дело, – тихо пропела она. – Поплыли, Х'Нииит, поговорим с Ар'оооном и с остальными, теми, кто поет партии Нерешившихся. Мы попробуем спеться, а потом сразу же начнем Песню. Время утекает.

Ш'риии принялась усиленно двигать

плавниками и стремительно поплыла вверх, оставив мгновенно объятую страхом Ниту позади. «Мы не вернемся домой сегодня вечером, – думала она. – Никаких прощаний. Никаких последних объяснений. Я никогда больше не смогу выйти на сушу…»

– Х'Нииит, – позвал ее знакомый голос. Это был конечно же Кит. Она о нем и забыла.

– Все хорошо, К'ииит, – ответила она. Нита нагнала Ш'риии уже вблизи троих китов, поющих партию Нерешившихся. Ар'ейниии холодно поприветствовала ее и отвернулась.

– А это Х'вооо, или попросту Хвостик. – В голосе Ш'риии слышалась мягкая улыбка. – Он поет партию Слушателя, Х'вооо, это Х'Нииит.

Нита потерлась боком с Х'вооо, который хоть и был карликовым кашалотом, но все же казался слишком маленьким. Покрытый серыми пятнами, как и все кашалоты, он едва дотягивал до четверти нормальной длины. Мелкие глазки его близоруко щурились, словно у совы, вытянутой на яркий свет. Взгляд этот напомнил Ните очкастую сестренку Дайрин. Сходство усиливалось и тоненьким, чуть хрипловатым голоском, в котором угадывалась постоянная готовность насмешливо хихикнуть.

– Х'вооо, – повторила Нита и осторожно спросила: – Но почему Хвостик?

– Потому что, как сама видишь, коротышка, – ответил Х'вооо. – Мы с моим братом и сестрой родились тройняшками. Они, наверное, за мой счет вымахали здоровенными. Приходилось все время защищаться. Но я стал Волшебником, и теперь меня не так-то просто обидеть. Так что не стесняйся и если хочешь, называй меня Хвостиком. Я не обижаюсь.

Нита улыбнулась про себя, отмечая, что не так уж сильно различаются отношения между людьми от повадок в сообществе китов.

– А вот и К'лыыы, – сказала Ш'риии.

Ните послышалось в этом подводном имени человеческое слово «клык». Она с трепетом взглянула на ярко-белую с глубокими черными переливами касатку и почувствовала себя не совсем уютно. У китов-горбачей при виде касатки непроизвольно возникают мысли об окрашенной кровью воде. Но, вопреки интуитивному знанию нынешнего ее громадного тела, человеческий разум Ниты подсказывал ей, что опасаться не следует. Она вспомнила, что касатки очень дружелюбны по отношению к людям. Вспомнился ей и дядя Джерри, старший брат матери, который рассказывал, как однажды плыл верхом на касатке в аквапарке на Гавайях, и ему это очень понравилось. А касатка тем временем подплыла к Ните поближе и уставилась на нее маленькими черными глазками, не прозрачными и холодными, как у акулы, но острыми, умными и даже с веселым огоньком, играющим где-то в глубине.

– Ну, что молчишь? – словно бы поддразнивая, спросила касатка. – Может, акулы вырвали твой язык?

Шутка была довольно грубой, но сказана таким веселым голосом, что Нита тут же влюбилась в это приветливое и забавное существо.

– Ты, значит, К'лыыы? – спросила Нита, снова припомнив человеческое «клык».

– А ты, выходит, Х'Нииит, – ухмыльнулась касатка. Интересно, какое словечко припомнила она?

– Если угодно, – хмыкнула Нита. В голосе касатки ей слышались странно сочетающиеся острые, почти злобные, и в то же время забавные свисты и переливы, словно бы сдобренные перцем фырканий и уксусным шипением. – Ты живешь здесь, К'лыыы? – спросила Нита.