Глубокое волшебство

Дуэйн Диана

Нита понимала, что для этих существ нет иного способа существования в мертвенно-холодном подводном царстве, где приходится тратить массу энергии и мгновенно восстанавливать ее, чтобы самим не стать жертвой. Отсюда все эти приманки, ловушки, все эти на первый взгляд забавные, похожие на веселую игру, прятки. Но это понимание не уменьшало ужаса и отвращения от подстерегающей, крадущейся тьмы, настороженной, насыщенной жаждой крови тишины, где бледные холодные огоньки, еле колеблющиеся в непроницаемо-черной толще воды, оказывались стремительными глубинными охотниками, которые ищут, ловят и пожирают один другого с отчаянным и кажущимся бессмысленным

усердием.

Разлитый повсюду леденящий ужас заставил Ниту очнуться, прийти в себя, собраться. Она никогда не была трусихой. Ее не пугали ночные тени в спальне, смешными казались приводящие других девочек в трепет фильмы ужасов. Но теперь она вдруг ощутила, что сама как бы попала в такой фильм, окружена ужасом, что за ней следят жадные, хищные глаза, желая схватить, растерзать, съесть. Наверное, ее не так испугал бы заброшенный замок, битком набитый привидениями.

– Эд'рум, – пропела она совсем тихо, почти шепотом, обращаясь к нагоняющей ее бледной тени, – что это? Мне кажется, там, ниже, что-то есть…

– Да. Мы подплываем.

Ей очень хотелось спросить: «К ЧЕМУ?» Но, глянув вниз, на уходящий в глубину склон и на Посвященных, старающихся держаться ближе друг к другу и явно, так же как и она, встревоженных и напряженных, Нита вдруг ощутила себя круглой идиоткой. Как же ей самой не пришло в голову?

– Эд'рум, нас всего одиннадцать. Но ведь это Песня Двенадцати!

– Двенадцатый там, – откликнулся Эд'рум. – Это Одинокая Сила. ОНА таится в глубине, скованная самой глубиной. И ОНА споет свою партию, как обычно и делала. ОНА и страшится, и страстно желает этого. В Искушении Посвященных и Разрушении Песни единственная надежда, единственное избавление от волшебства, которое сковывает ЕЕ.

– И если ЕЙ удастся…

– Аффалон, – коротко бросил Эд'рум. – Атлантида, вот что случится снова. А может, и того хуже.

– ХУЖЕ? – Нита вздрогнула. – Эд'рум, вода становится теплее! – вдруг заметила она.

– Верно. И дно тоже меняется, – спокойно подтвердил Эд'рум. – Приготовься, Килька. Еще несколько сотен длин, и мы будем на месте.

Белый песок сменился чем-то более темным. Поначалу Нита подумала, что это обнажившаяся горная порода морского дна. Но поверхность не была твердой и плотной, как полагается осадочной горной породе. Под нею вздымался, дышал липкий, похожий на гребень черной скалы и словно бы живой камень. Зернышки хрусталя поблескивали в нем. Вокруг были разбросаны горки таких же, но гораздо мельче, камней и камешков. Нита издала на высокой ноте протяжный звук, чтобы получить ответное эхо. Вода, сквозь которую она плыла, становилась все теплее и приобретала непонятный привкус.

Возвратившееся эхо поразило и привело Ниту в смятение. Колышущиеся тела, обрамленные листьями… Округлые существа в твердом панцире… И странная пустота, наполняющая обтекаемый шар эха, как будто оно отразилось от разреженного пространства, как бы отделенного непроницаемой оболочкой от окружающей его массы воды. Ее окатил поток горячей, насыщенной серным запахом воды, который нахлынул от странной подводной «отдушины». Основной массив эха словно догоняли дробные отзвуки, идущие от мелких тел, окружающих пустоту. Непонятные существа роились вокруг некоего клапана, выпускающего клубы серы и пышущего жаром. Они приспособились и жили в этом своеобразном оазисе! Теперь она поняла, что это за черный камень на дне: старая застывшая лава, которую называют подушечной. Она вспучивалась, поднималась сквозь разлом океанического дна и расползалась плоскими, аморфными кучами.

Но от клапана прилетело еще одно эхо. Просто невероятно! Такого быть не могло! Округлая стена, протяженностью почти в полторы мили, поднималась над грудами черных камней и тянулась вверх, все выше, выше, выше, бесконечно отражая голос Ниты и посылая с непонятной размеренностью, секунду за секундой, мелкую рябь осколков ответного эха. Нита усиленно работала плавниками, двигая ими в обратную сторону, чтобы наперекор течению удержаться на месте в неподвижности. Она ждала, пока осколки эха соберутся воедино и слепят, как из мозаичных плашек, полный абрис возникшей перед ней сужающейся вверх неимоверно высокой каменной колонны. Она была гораздо выше, чем даже стены каньона Гудзон.

– Пять зданий Эмпайр стейт билдинг, поставленные одно на другое, – возник голос Кита.

«Да, – подумала Нита, – но Эмпайр стейт билдинг шириной в милю…» Это Кэрин Пик, или Морской Зуб, – место, где и должна будет исполняться Песня Двенадцати.

Посвященные собирались у подножия пика. Рядом с гигантским каменным копьем они казались карликами. Даже Ар'ооон выглядел игрушечным. И возникло неприятное чувство, что кто-то недобрый пристально и упорно наблюдает за тобой. Это чувство с каждой секундой усиливалось, становилось уверенностью.

Нита присоединилась к остальным. Посвященные кружили неподалеку от узкого зева вулкана. Очевидно, Ш'риии предпочитала начать Песню в более теплой воде. Все они оказались в окружении странных существ, бесконечно снующих во всех направлениях. Стебли громадных двенадцатифутовых червей. Шуршание гигантских слепых крабов. Колонии кроваво-красных моллюсков, которые судорожно, с бессмысленной регулярностью открывали и закрывали бахромчатые края своих раковин. «Ни одного коралла», – подумала Нита, рассеянно оглядываясь вокруг. Впрочем, ей и не потребовалась бы пила кораллового рифа. В нескольких сотнях футов от нее, прямо на поверхности пика торчали острые, как ножи, каменные сколы. «Вот эти разбойные ножи и сделают свое дело, – опять отстранение подумала Нита. – Они такие острые, что я ничего не успею почувствовать… пока не приплывет Эд'рум…»

– Если вы готовы, – пропела Ш'риии, – будем начинать.

Голос ее странно колебался, волнами переходя из горячих слоев воды в пронизанную холодными струями темную толщу.

Посвященные почти беззвучно пропели согласие и стали расплываться, постепенно образуя круг. Нита заняла свое место между К'лыыы и Т'Хкиии, а Ш'риии вплыла в середину круга. Эд'рум отплыл к дальней грани пика и скрылся из виду. Кит-кашалот выскользнул из очерченного телами круга и остановился позади Ниты. Она оглянулась и поглядела на него. Кит выбрал удачное место, откуда мог не отрываясь смотреть на Ниту. Она в последний раз глубоко вздохнула, с трудом проталкивая воздух в легкие. Во взгляде Кита так мало было знакомого мягкого света глаз ее друга…

– Ки-иит, – почти на одном дыхании произнесла она.

– Молчаливая, – откликнулся он.

И хотя голос был его, это все же не был ее Кит. Нита отвернулась. Сердце ее сжалось. Она опять устремила взгляд на центр круга. И Ш'риии, возвысив голос, пропела Призыв:

Кровью окрасилось Море, но я пою.

И тот, кто ее прольет, поет.

Голод терзает тело, но я пою.

И тот, кто жертвой падет, поет.

Вот самая древняя сказка, сказанье морских пучин,

Трагедии жуткой и радости бурной причина причин.