Шрифт:
Оригинал-макет: В. И. Барчинский
Обложка: Д. Маркова
Здесь и далее – фотографии автора.
Я давний читатель Алексея Тихомирова. Он вошел в прозу, отказавшись от культуры подмен, так распространенной в нашей стране. Великолепным языком и неповторимым стилем изложения любовно выписаны яркие картины местных достопримечательностей и камчатской природы, искусно вплетены в текст неспешные раздумья о самом себе, о человеческих судьбах и психологических нюансах.
Тонкий взгляд художника отмечает решительно все. Тончайшие изменения света, цвета, звука. В горах и лесах автор как дома. Все как будто знакомо и в то же время всегда ново в этом пейзаже, схваченном «первым глазом». Природа – это вся жизнь, это чудо и тайна, к которой прикасается человек.
Я бы назвала писательский труд Алексея Тихомирова сотворением радости и доброты! Дерево тянется макушкой к солнцу, и человека тянет к небу. На все живое проливается животворящий свет лучей. Вот его строки из рассказа «Древняя птица»:
«Как только солнце осветит утренний лес совсем, ток заканчивается. Для нас это раннее утро. Остается только прислушаться к целому оркестру птичьих голосов. Все, что есть в лесу, начинает петь. От дятла до соловья. Каждая пичуга старается заявить о себе своим пением, сообщая о том, что она главная солистка на этом утреннике. Однажды я от души смеялся простому карканью вороны. А что, тоже птица – имеет право».
Книга Алексея Тихомирова имеет право на жизнь, а его проза – на благодарного читателя!
Валентина Душина,
член Российского союза писателей
Ночь. Луна сквозь ветки сосен
2016 г.
Звериные хитрости
Кто у нас самый главный в лесу? Лев – конечно, лев. Никто и не спорит. Всемирно известная личность. Так вот, приехал как-то Царь зверей в наши уральские леса с проверкой и меня с собой взял в качестве корреспондента. Зафиксировать, так сказать, свою инспекцию. Приехать велел в урочище Волчиный угол. Место глухое и жуткое. В назначенное время являюсь, а там уже все звери собрались, и Лев, стоя на самом высоком пеньке, речь держит:
– Ну, как живете, родные мои четвероногие? Размножаетесь? Браконьеры не беспокоят? А то у меня есть кое-какие связи. Могу и охотобщество на уши поставить.
Ну, как обычно на таких собраниях, в ответ шум-гам, лай и рычание. Но вдруг волк вышел к пеньку, как хозяин заведения:
– Тихо, тихо, разгалделись! Дайте я скажу. Нормально живем, Ваша милость. И размножаемся, и численность увеличивается. Пришлых много после пожаров. Кормежки всем хватает. Не жалуемся. Ну, бывает, едим друг друга, так не без этого. Инстинкт. Природа. Ну, а эти лохи двуногие с оружием – так мы их своими звериными хитростями одолеем. Верно говорю?
– Верно, верно! – снова загалдели звери.
Лев поднял лапу, и все успокоились.
– Может быть, вопросы какие есть, пожелания? Говорите.
– Нет, нет вопросов. Правильно все волк сказал. Лес-то у нас здесь не простой, дремучий. Вольготно нам здесь.
Да вдруг голос из угла собрания:
– Му-мууу! Жалоба есть.
Смотрю, волк туда кинулся. Лев мне взглядом показал – иди, мол, разберись.
Пробираюсь в конец поляны, смотрю. Мама родная! Корова притащилась. И волк уже зубами в шею ей целится. Пнул я серого под зад – соблюдай гостеприимство. А корове говорю:
– Ты что, совсем рехнулась, старая? Здесь солидное собрание. А ты животное домашнее, скотина. Ладно медведь тебя не видит. Говори быстро, чего у тебя, и вали отсюда.
– Да вот, узнала про инспекцию Льва. Жаловаться пришла. Обижают нас в городе. Кто-то из воздушки по нам стреляет. Фамилию не знаю, но балкон на пятиэтажке показать могу.
– Ладно, давай свою петицию. Покажу я Льву, разберемся. Но чтобы больше в Волчином углу я тебя не видел! Завалят тебя звери, а спишут на честных охотников. Кнута на тебя нет.
Показал я взглядом Льву, что все в порядке. Лев снова поднял лапу
– Ну, раз так, то приглашаю всех к праздничному столу. Я вам тут подарки из Африки привез. Бананы, финики, апельсины. Угощайтесь.
Сели за стол, и я тут как тут – уши развесил, диктофон включил для отчета Льву.
Вот о чем трепались звери за праздничным столом.
Медведь:
– Беда с этими браконьерами. Вот годика два назад уснуть мне не давали. Нагулял я жиру, как положено, осенью, место присмотрел для зимней спячки. Первый снежок пошел. Спать хочется, аж глаза слипаются. Ну и пошел тихонечко к берлоге своей. Остановился напоследок, рябинкой полакомиться. Да тут ветерком подуло. Чую, человеческим чем-то несет. Оставил рябину. Пошел проверить, что к чему. Полукруг сделал обратно. Подождал немного. Смотрю – четверо двуногих по моим следам шмыгают. Воняет от них маслом каким-то, порохом, дымом сигаретным. Ну, думаю, не дадут мне поспать. Придется большой кружочек сделать, суток на двое. Крутанул я вокруг шишки, обратно к Зигальге пришел. Новую проверочку сделал перед берлогой. Не отстают, вонючие. Вязкие попались. Так и идут по моему следу. Пришлось к речке спуститься, пройтись по ней да на осенние проталины выйти. Только тогда отстали от меня двуногие. Потеряли видимый след. В общем, расстался я с ними по-хорошему и спать пошел.
Лось:
– Да, воняет от них, это точно! И принюхиваться не надо. Я, когда соль полизать прихожу летом, встану метрах в восьмидесяти, ноздри кверху и в себя воздух. Сразу их чую! Ветками потрещу для приличия или фыркну пару раз – и обратно.
А однажды нашел новую соль и по утрам туда наведываться начал. И вот иду однажды спокойно, как к себе домой. И ладно заметил движение возле пенька. Метнулся в кусты. Ну, и сразу слышу – бах, бах, и свист над ушами. Долго я потом к этой соли не подходил!