Глухая лягушка
Шрифт:
На четвёртый день они объявили бабушкам, что будут жить вместе гражданским браком, пока привыкнут друг к другу. Радости бабушек не было предела, их конечно немного смущало выражение «гражданским браком», но зная, что сейчас модно так жить, для себя заменили его более приемлемым словом «помолвка» и бросились звонить всем своим родственникам, приглашая их на помолвку любимых внучат к яблоневому спасу на ближайшую субботу-воскресенье.
Первыми приехали родители Вани, а затем прилетел отец Кати, и к концу субботы, как говорится, яблоку негде было упасть от всё прибывающих гостей. В бабушкиных усадьбах сразу стало
Бабушки забеспокоились что гости затопчут их салаты, петрушки, укропы и понатыкали палочки вдоль своих грядок, привязав к ним разноцветные ленточки, которые придали усадьбам дополнительный праздничный вид.
А молодые, жених и невеста, в основном отсиживались на мансарде от всё наплывающих родственников, половину из которых они никогда не видели. Бабушкам приходилось выманивать их с мансарды всякий раз, когда приезжали новые гости.
– Ваня, Катя! Спуститесь вниз, бессовестные, поздоровайтесь хотя бы с родственниками, – увещевала их баба Мария, постукивая палкой по перилам лестницы, ведущей на мансарду. Любимые внучатки спускались с вершины рая к людям, скромно потупив очи, здоровались с новыми родственниками и сразу убегали опять на мансарду, или уходили купаться на речку.
Многочисленным родственникам с обеих сторон не очень-то и нужны были молодые, они расставили столы, стулья, лавки, прямо в саду под яблонями, накрыли их скатертями, заставили всевозможными блюдами и напитками.
В длительных ежевечерних застольях, уходящих порой далеко за полночь, гости пели народные песни и налаживали новые родственные отношения. Свадебный пир продолжался три дня, пока утомлённые гости стали понемногу разъезжаться, забывая порой попрощаться с молодыми, нисколько не огорчая их этим невниманием.
И только к концу недели практически все родственники разъехались, остался только Катин отец, успевший нанять строителей для постройки нового усадебного дома, и с нанятым прорабом горячо обсуждал технические подробности будущей стройки.
А бабушки вновь сидели с Ваней и Катей вчетвером на веранде, наслаждались вечерней прохладой и тишиной, пили чай с вареньем и разговаривали о будущем.
– Мы с Ваней решили, что в Берлин мы полетим вместе, на три года, работать там в университете по контракту, – заявила Катя бабушкам.
– О господи, дома вам не сидится, посмотрите, как тут хорошо, глупые вы, – запричитала баба Зина.
– Пусть, Зина, летят, мир посмотрят, ума-разума наберутся, – вступилась за них баба Мария.
– На каникулы хоть прилетать-то будете? – спросила расстроенная баба Зина.
– Ну, какие каникулы, ба, мы ведь давно уже не школьники, – поправила её Катя.
– В отпуск, я хотела сказать.
– Конечно, будем прилетать раз в год на неделю, – пообещал бабушкам Ваня.
– А чем вы там будете заниматься целых три года? – не успокаивалась баба Зина.
– Ваня будет изучать мерзких козявок и морских обитателей, а я буду писать про них романы, – смеясь объяснила Катя.
– Какие же они у нас ещё бестолковые, – сказала баба Зина, с любовью глядя на внучат.
На следующий день Ваня с Катей пошли на речку в последний раз искупаться перед отъездом, вдоволь наплавались до пупырышков на коже от холода и обратно уже побежали наперегонки, чтобы согреться. У калитки дома бабы Марии стоял мальчуган и внимательно рассматривал что-то в щель забора. Он не слышал, как они подошли к нему, и Иван осторожно спросил его, чтобы не испугать:
– Как тебя звать, мальчик?
Мальчик не спеша повернулся к ним и, оглядев их с ног до головы, ответил небрежно:
– Ну Вано, а что? – и отставил левую ногу в сторону.
– Надо же, мы с тобой тёзки, меня тоже звать Ваня. А что ты там в щель хочешь увидеть?
– Скажи, Вано, – обратился мальчуган к Ивану уже как к другу, предварительно нахмурившись и длинно сплюнув сквозь зубы. – А правду говорят, что у вас волшебная лягушка живёт, которая превращается в красавицу и может исполнять любые желания?
Иван посмотрел на Катю, и они весело рассмеялись. Затем, приняв серьёзный вид, Иван подхватил под мышки своего тёзку, приподнял его вверх и доходчиво объяснил малышу:
– Конечно живёт, Ванюшка. Она сидит на человеческой тропинке у каждого мальчишки или девчонки и исполняет все наши желания, если очень этого хотеть. Только она немножко глуховатая и не всегда слышит наши просьбы.
Греби на звезду!
По мнению любящей мамы, Кеша «умный был детина», папа же почему-то считал – «ни так, ни сяк», а товарищи по работе за глаза говорили, что – он и «вовсе был дурак». Так в одном лишь здоровенном «бугае» умещались сразу три краткие характеристики сыновей старика из сказки «Конёк-Горбунок» П.П. Ершова. Однако в чём-то Кеша того стоил, одного живого веса у него было килограммов сто тридцать.
– Да с такой статью Кеше на скотобойне надо бы работать, об его лоб поросят годовалых легко можно бить! – восхищённо говорили на работе мужики, глядя, как он важно, величаво передвигал свои телеса по цеху изготовления дельных вещей для кораблей, где временно работал контролером ОТК по приёмке готовой продукции.
Он всегда ходил в чёрных очках, чтобы придать мужественности своему холёному лицу с детским выражением удивлённой непосредственности. Несмотря на свои двадцать семь лет, Кеша ещё ни разу не брился из-за полного отсутствия растительности на щеках и подбородке, говорящем о некоторой заторможенности его физического развития. Это давало коллективу повод для многочисленных насмешек над ним и над его внешним видом.
Но свои едкие шуточки работники старались говорить у него за спиной, зная, что его отец был одним из совладельцев этого предприятия и что наиболее рьяные шутники могли пострадать вплоть до увольнения. Да и Кеша мстил зубоскалам при приёмке продукции, безжалостно делая возвраты обидчикам, хотя внешне никак не реагировал на услышанные насмешки. Для него все они были неотёсанные мужики с их грубыми шутками, недостойными внимания, но в глубине души он завидовал им, их умениям, выносливости, смелости, привлекательности, в общем всему тому, чего у Кеши не было по определению.