Глупое сердце
Шрифт:
— Спасибо, — тихо сказала она.
— По крайней мере, я вижу, что Риккардо вознаграждает вас адекватно, поскольку вы можете позволить себе так великолепно одеваться.
Энджи кивнула и поднесла бокал к внезапно онемевшим губам. Синьора Кастеллари отошла, чтобы поздороваться с другой гостьей.
В этот момент гости с любопытством зашевелились. Все взгляды обратились на вторую лестницу, по которой медленно спускалась Флориана в сопровождении девушки, бледное лицо и непослушные рыжие кудри которой выделяли ее из основной массы присутствующих здесь обитателей
«Должно быть, это подружка невесты», — подумала Энджи.
Флориана была в строгом черном платье и с замысловатой высокой прической, закрепленной маленькими бриллиантовыми заколками. Бриллианты были и на ее шее — настоящий водопад из блестящих прозрачных камней. Энджи с ужасом поняла, что девушка выглядит как манекен. Она словно была из воска, а не из плоти и крови.
Тут всех пригласили к обеду, и, к большому облегчению Энджи, Риккардо сопроводил ее к столу.
— Неужели можно одновременно усадить всех этих людей? — прошептала она.
— Подожди и увидишь.
Столовая, которая скорее напоминала зал, была нарядна, освещенная сотнями высоких свечей и щедро, даже чересчур, наполнена ароматом лилий. Длинный стол, застеленный белоснежной скатертью, сверкал серебром и хрусталем. Место Энджи оказалось рядом с очень милым пожилым господином, который когда-то отдыхал в английском Брайтоне и горел нетерпением попрактиковаться в английском языке. По другую сторону от нее сидел молоденький кузен жениха, которому, судя по его отсутствующему виду, было невероятно скучно.
На противоположном конце стола Энджи увидела мать Риккардо и разглагольствовавшего герцога, рядом с которым сидела угрюмая Флориана. Мрачный Романо и рыжеволосая подружка невесты сидели напротив друг друга и на протяжении всего обеда обменивались свирепыми взглядами.
«Интересно, в чем их проблема?» — подумала Энджи, разворачивая салфетку.
Еда была очень вкусной, но невероятно обильной. Уже после первого блюда Энджи почувствовала, что не в состоянии больше съесть ни кусочка. Но, похоже, никому не было дела до того, продолжает она есть или нет.
Поначалу Энджи даже порадовалась тому, что Риккардо сидел далеко от нее. Но это не принесло ей облегчения. Стоило ей поднять голову, как она встречалась с его взглядом. Его черные глаза насмешливо смотрели на нее, а губы кривились в чувственной многообещающей улыбке. Энджи сглотнула. Он был так… так уверен в себе. Так уверен в ней… Его глаза ясно говорили: она окажется в его объятиях, стоит ему лишь щелкнуть пальцами.
«И ты так и сделаешь, правда? Потому что, несмотря на все твои решительные слова о том, что хватит быть тряпкой, в душе ты считаешь секунды до того момента, когда снова сможешь обнять его!» — такой суровый вердикт вынесла себе Энджи.
После обеда начались танцы в огромном бальном зале, украшенном гирляндами душистых цветов и сверкающими серебряными и золотыми шарами. Кажется, здесь собрались все местные высокопоставленные лица и сановники, и Энджи сказала себе, что конечно же Риккардо не пригласит ее танцевать, а если даже и пригласит, то она
— Тебе здесь хорошо? — пробормотал он, притягивая ее к себе и прижимая руку к гладкому атласу ее платья.
Она не решилась испортить ему настроение, сказав, что такой странной атмосферы предсвадебного торжества не видела никогда, хотя бывала на подобных вечеринках неоднократно. К тому же все эти мысли уже вылетели у нее из головы, вытесненные удовольствием, которое она испытала, снова оказавшись в его объятиях.
Во время танца Энджи снова стали одолевать чувства, ослабляющие ее сопротивление, которое и без того уже было на нуле. Она чувствовала присущий только Риккардо мускусный запах и испытывала уже знакомое ей ощущение прижатого к ней его тела. Энджи не отличалась большим опытом в танцах, но ей это и не было нужно, потому что Риккардо так уверенно вел ее по танцполу, что она чувствовала себя весьма грациозной.
— Хорошо, а? — снова спросил он, прижавшись губами к ее уху.
— Мне… мне очень хорошо, — честно призналась она, потому что в этот момент не могла представить, что где-то ей могло бы быть лучше.
— Мне тоже. — Обняв Энджи за талию, он взглянул в ее раскрасневшееся лицо. Увидел ее полуоткрытые губы. Заметил легкую пульсацию в основании ее шеи. И вдруг ему захотелось поцеловать ее. «Черт с ним, с этим бальным залом, — подумал он. — И черт с ними, со всеми этими гостями, вместе с их любопытными взглядами».
Риккардо сглотнул, прижав Энджи к себе еще теснее, чтобы показать ей, как она его возбудила.
— Возможно, я смогу предоставить тебе отгул на завтра, — добавил он. — Если тебе повезет.
У Энджи замерло сердце. Если тебе повезет.
Возможно, Риккардо не хотел, чтобы эти слова прозвучали высокомерно, но они прозвучали именно так… а может быть, это показалось Энджи потому, что они сопровождались бесстыдным движением его бедер, давшим ей почувствовать, как он возбужден. Это было не что иное, как высокомерное сексуальное бахвальство, которое словно насмехалось над ее романтическим настроем на танец. Энджи отпрянула, не обращая внимания на вопиющий протест своего тела.
— Очень сожалею, но боюсь, что завтра мне придется работать.
Он тупо уставился на нее:
— Работать?
— Для этой цели ты и привез сюда ноутбук, вспомнил?
Но неудовлетворенная страсть настолько вывела Риккардо из нормального состояния, что Энджи могла бы с таким же успехом произнести свою тираду по-гречески, поскольку он все равно ничего не понимал минут пять. А когда понял, возразил:
— Но ты же сделала эту работу сегодня днем!
— Нет, не сделала.
— Ты не сделала?!