Глушь
Шрифт:
«Просто грязные фантазии, — отмахнулась она. — У всех они есть, включая Байрона. Мне нечего стыдиться».
Так Патриция решила в начале дня.
Ночью она, правда, просыпалась и ей казалось, что кто-то за ней наблюдает, а еще она снова мастурбировала, хотя это вроде бы тоже было сном.
«А что было во снах — остается во снах. Проехали», — рассудила Патриция.
Одевшись, она поднялась на второй этаж, чтобы проверить сестру, но первым делом заметила открытую дверь в комнату Эрни. Хозяина внутри не было. А вот Джуди дрыхла без задних ног. Прошлой ночью она в конце концов отрубилась от стресса и выпитого и теперь, развеяв прах Дуэйна, могла сбросить цепи отчаяния и сосредоточиться
«По крайней мере, я на это надеюсь», — подумала Патриция и осторожно закрыла дверь.
Спустившись, она решила не завтракать и отправилась прямиком в сад. Что-то тянуло ее наружу отдыхать и наслаждаться прекрасной природой, и Патриция предположила, что это было желание игнорировать то, о чем ей всегда напоминал родной дом.
Пейзаж так сильно отличался от вашингтонского, что, выйдя на тропинку, Патриция замерла в изумлении. Небо над головой было синее-синее, без единого облачка, из-за чего солнце казалось ярче. Трава светилась зеленым, а цветы были похожи на взрывы красного, желтого и фиолетового.
Патриция подумала, что поездка может оказаться не такой плохой, как она ожидала.
Возможно, она переросла свою травму и тем самым доказала доктору Салли, что он зря так настойчиво советовал ей не приближаться к Аган-Пойнту. Дикие сны, вспышка сексуального возбуждения, частая мастурбация — совсем на нее не похоже, но сегодня Патрицию это волновало куда меньше, чем вчера.
Она скинула сандалии, чтобы прогуляться по траве босиком. В ее распоряжении был весь сад.
«Я не знаю, куда иду, и... не хочу знать!» — подумала она. Наконец-то, день без ежедневника.
Затем в голове возникла мысль: «Мыс».
Почему бы и нет? Она проведет утро, гуляя по мысу.
Волны безумно зеленой травы уводили ее все дальше от дома. Она шла между рядами высоких деревьев, кроны которых образовывали над ее головой свод. Аган-Пойнт, клин зеленой земли, с одной стороны был обрамлен рекой, а с другой вдавался в Чесапикский залив; теперь мыс казался Патриции красивее и намного больше, чем Аган-Пойнт из ее воспоминаний
Она перепрыгнула через несколько скудных ручьев, рассматривая саламандр и жаб, и только потом заметила, что гуляет по речной стороне мыса. На другом берегу она увидела несколько мобильных офисов и залитые фундаменты для новых домов, которым было суждено влить в местную экономику средства обеспеченных американцев. Сейчас там ничего не происходило: бетономешалки, тракторы и экскаваторы молчали, а людей вовсе не было видно. Дверь одного из вагончиков открылась, из него вышел мужчина и пошел к пикапу. Патриция готова была поспорить, что этот блондин с короткой стрижкой и упругим шагом не кто иной, как Гордон Фелпс, застройщик, с которым она познакомилась вчера после похорон.
«Не знаю, как к нему относиться», — подумала она. Сестра находила его милым, но Патриции он совсем не понравился.
«Бизнесмен, которому нужна земля Джуди, — вспомнила она. —Мне все равно, сколько у него денег... Я ему не доверяю. — Патриция одновременно нахмурилась и улыбнулась самой себе. — Но я юрист. А мы никому не доверяем».
Гордон Фелпс остановился у двери грузовика, заметил ее и помахал. Патриция надела дежурную улыбку и помахала в ответ.
Над головой пронзительно ругались вороны, а на берегу она заметила бабочек, сидящих на высокой траве. Здесь, рядом с водой, всегда слышимые, но редко видимые цикады летали туда-сюда. Патриция была потрясена величием дикой природы, которую давно изгнала из своей жизни. Затем она нахмурилась, заметив явный диссонанс.
«Вот нетронутый лес, а совсем рядом — строительная площадка. Что ж, таков мир», — подумала она. С точки зрения природы Патриция, являясь адвокатом в сфере недвижимости, была таким же преступником, как и Фелпс.
Она пошла дальше. Солнечные лучи нежно касались ее лица. Пробираясь через лес, она в конце концов вышла к широкому отрогу мыса — Сквоттервилю, как его прозвали местные. Там, в окружении деревьев, была небольшая колония: незатейливое и сплоченное скопление лачуг, жестяных сарайчиков и старых трейлеров. Позади стоял дом Стэнхёрдов, самое древнее жилище в Аган-Пойнте, и выглядел он соответствующе. Ничуть не изменился со времен плантаторов, когда Вирджиния отделилась от Союза. Покосившееся крыльцо по-прежнему опоясывало дом и сглаживало его строгие формы с покатой, кое-где прохудившейся крышей. За сто лет, что стоял этот дом, его несколько раз красили в белый, но доски в конце концов приобрели серый оттенок; черепицу, вырванную штормами, заменили дранкой из кедра и смолой; большую часть ставней заколотили. Джуди дом не использовала, поэтому позволила Эверду Стэнхёрду и его жене жить там бесплатно вместе с другими старшими парами клана. Джуди не брала с Поселенцев арендную плату, хотя к каждому жилищу было подключено электричество, а к общей бане — еще и водопровод. Не так много, но лучше, чем соцобеспечение. Поселенцы казались довольными такой жизнью, хоть она и была простой.
«Почти утопия», — заметила про себя Патриция, глядя вниз на ветхие домишки. Женщины развешивали белье, болтая и смеясь. Она задумалась. Была ли это утопия, пусть и примитивная, или же она смотрела на медленно вырождающееся племя, испугавшееся современного мира? Легко поддаться довлеющему общественному мнению и причислить Поселенцев к недогражданам, вынужденным прозябать без образования и надежд добиться в жизни чего-то большего.
«Возможно, эта утопия ограничивает их и не дает выбраться в реальный мир», — предположила Патриция.
Довольно идеалистическое соображение, мягко говоря.
«Ты столичный юрист, Патриция, — подумала она. — Не прикидывайся социологом».
Патриция не заметила в Сквоттервиле мужчин, что было неудивительно, ведь большинство из них в это время в море, вытаскивают улов на лодках Джуди.
«Может быть, так происходит везде, — она продолжала размышлять. — Берешь и даешь. Джуди бесплатно предоставила им место для жизни, а они работают на благо ее компании».
Сестра владела лодками, землей, перерабатывающим заводом, складами и грузовыми автомобилями — всем, но какой толк в оборудовании, если на нем никто не работает?
Присмотревшись, Патриция заметила детей, которые скакали возле своих матерей и бабушек. Кажется, они играли в пятнашки посреди лабиринта из развешанного белья и громко визжали. Дети постарше несли из леса дикие ягоды, съедобную зелень, утиные яйца и даже тушки кроликов и белок, которых они поймали в ловушки, сделанные руками их отцов. Некоторые тащили вязанки хвороста. Хотя во всех лачугах и трейлерах было электричество, Поселенцы часто готовили в котлах, висящих над общими кострами. Теперь Патриция поняла, что смотрит на закрытую общину, которая с радостью позволяет современному миру скользить мимо. Примитивный, но, несомненно, эффективный образ жизни, пусть племенной, но организованный. Уклад, который работал.
Она спустилась вниз по склону к тропинке, и, стоило ей повернуть за угол бани, несколько мальчишек — от десяти до двенадцати лет — бросились прочь, заметив ее.
«Я что, спугнула их?» — подумала Патриция без особого интереса. Казалось, она захватила их врасплох; они поступили как дети, которых застали за чем-то, что им делать не следовало.
Но чем?
Она пошла вдоль задней стены бани. Длинная, безупречно чистая стена, кроме...
Хм.
Прищурившись, она заметила пятнышко. Подошла ближе.