Глушь
Шрифт:
Патриция так и думала. У всех сообществ, даже сегодня, сохраняются ритуалы благодарности земле за обилие ее даров.
— А что у них за религия? — спросила она. — Я так и не поняла.
— Я спросил Эверда однажды, и он сказал, что они поклоняются природе и любви, или как-то так. Опять же, они носят кресты, но со всякими безделушками и камнями. Христианство, смешанное с каким-нибудь культом.
Как интересно. Похоже на кубинскую сантерию и карибскую обиа, которые объединили старую африканскую народную магию с элементами
— Смотри, прямо там, — сказал Эрни и указал на залив.
Патриция вгляделась. В конце бермы, возле устья, она заметила широкую доску, торчащую из воды; на обращенной к пирсу стороне кто-то нарисовал крест.
— Эверд вроде бы благословляет Аган-Пойнт каждое утро, — сказал Эрни.
Но Патриция продолжала смотреть. На самом деле доски было две: вторая погрузилась в песчаную берму. Изображение на ней было другим. Какой-то витиеватый узор.
— Что там на второй доске?
— Какой-то знак на удачу, — ответил Эрни. — Точно не знаю.
«Суеверия», — подумала Патриция.
К ним подошел один из Поселенцев, мужчина лет пятидесяти, с выветрившимся от солнца лицом и, естественно, черными как смоль волосами. Он держал крышку от корзины, как официантка — поднос.
— Привет, Реджерт, — поздоровался Эрни.
«Реджерт, — отметила про себя Патриция. — Какое странное имя».
Мужчина не поднимал глаз, словно слуга, которому запретили смотреть на хозяев. Это всегда поражало Патрицию.
— Мисс Патриция, мистер Эрни, — коротко ответил он на приветствие и положил крышку от корзины на стол. — Мы приготовили завтрак. Надеюсь, вам понравится. Это дары земли.
— Спасибо, Реджерт, — сказал Эрни и повернулся к Патриции. — Иди сюда, попробуй.
Патриция развернулась и взглянула на стол. На подносе стояли два жестяных стакана, тарелка с устрицами и миска с...
«Что это? — подумала она. — Чернослив? Инжир?»
— Попробуйте. Домашний альд, мисс, — сказал Реджерт, передавая ей один из стаканов.
— Спасибо, Реджерт, — поблагодарила она. Кубики льда плавали в стакане, полном водянистой розовой жидкости.
Эрни взял другой.
— Можно сказать, это виски со льдом по-поселенски.
Патриция закатила глаза.
— Я не буду пить коктейли в девять утра!
Но Реджерт строго заметил:
— Клан не употребляет алкоголь, мисс. Наши тела — это дары небес, храмы духа. Эверд, наш савон, говорит так, и мы следуем его слову. Клан не позорит тело эликсиром дьявола.
Патриция удивилась: «Будто с южным баптистом разговариваю».
— В напитке нет алкоголя, — заверил Эрни. — Они делают его из коры и корней.
Напиток выглядел ужасно неаппетитно.
— Ну, раз ты считаешь, что я люблю приключения, — сказала она и сделала глоток.
Пришлось сжать губы, чтобы не скривить их от омерзения: «Выглядит не очень... И на вкус точно так же!»
Эрни засмеялся и осушил стакан в один глоток. Патриция решила не оскорблять гостеприимство Реджерта и пробормотала:
— Очень... очень интересно.
— Сначала похоже на мел, но дайте ему минутку.
Патриция дала бы и больше. Она заметила, что Реджерт, как и некоторые другие, носил крест, который, казалось, был сделан из крошечных веточек виноградной лозы. На нем также была надета подвеска с темным камнем.
— Интересный крест, Реджерт, — сказала Патриция, показав на кулон. — Ты христианин?
Реджерт кивнул, не поднимая глаз.
— Да, мисс. Клан верит в единственного Сына Божьего и в Землю, которую Он даровал, и в освобождение, которое Он обещал, и в природу, и в воду, и в священную Вселенную.
«Вот завернул, — подумала Патриция, сдерживая улыбку. — Священная Вселенная?»
— И ранее ты упомянул Эверда как... что ты сказал? Савон? Значит, он вроде правителя клана, верно?
— Нет, мисс. Наш правитель — Бог. Эверд — провидец.
Комментарий подогрел интерес.
— Ты имеешь в виду экстрасенс, визионер? Он видит будущее?
Реджерт по какой-то причине был настороже и ответил без особого энтузиазма.
— Нет, мисс. Савон видит пути, которыми Бог хочет, чтобы мы шли по жизни, и показывает их нам.
Патриция хотела попросить его рассказать подробнее, но Реджерт вдруг кивнул еще раз и извинился:
— Да прибудет с вами благодать. Я должен вернуться к работе, которую даровали мне небеса.
И ушел.
— Спасибо, Реджерт, — крикнул вслед Эрни.
Поселенец легкой походкой вернулся к доку.
— Да, у них определенно свой путь, — прокомментировал Эрни.
Патриция согласилась.
— Они очень любезны, но... — Она отодвинула стакан. — Я не могу это пить.
— Устриц-то попробуешь? — спросил Эрни, и его глаза загорелись, глядя на тарелку. — Помнишь, как мы играли в детстве, кто больше съест?
Патриция расчувствовалась от воспоминаний.
— Конечно.
— И ты всегда выигрывала, если я правильно помню.
— Да, наверное. — Но устриц, как и крабов, она готова была есть всегда, ее практически на них вырастили. — Они огромные! — заметила Патриция, глядя на пятнадцатисантиметровые раковины.
— Поселенцы каждый день вытаскивают килограммов семьдесят. — Эрни шумно всосал три устрицы, одну за другой, прямо с раковин. — Мы продаем их на местных рынках, два доллара за дюжину, а они перепродают дальше за четыре.
Патриция всосала устрицу, сжав пальцы от удовольствия: настолько та была свежая и соленая.