Глушь
Шрифт:
Патриция вспомнила его взгляд и то, какие слова он выбрал, чтобы отчитать дочь.
«Будто я нарочно позволила этому случиться, — думала она, погружаясь в пучину отчаяния. — Будто хотела, чтобы это произошло».
Никогда больше чужие слова не причиняли ей такой боли.
Несмотря на душевное состояние, физически с ней все было в полном порядке. Ее прекрасная и до крайности эгоистичная любовная сессия с Байроном прошлой ночью оказала целительный эффект. Так что, отправляясь в путь с конечной точкой в Аган-Пойнте, она чувствовала себя неожиданно хорошо. Под аккомпанемент неторопливо
Хорошее настроение начало медленно угасать где-то на середине пути. Она прекрасно знала, что собирается сделать.
«Я снова пытаюсь отсрочить неизбежное, — думала Патриция. — Только и могу, что тянуть время».
В итоге она заехала в исторический район Ричмонда и потратила час на поиск места для завтрака. То же самое проделала и в Норфолке, только уже с обедом. Патриция превратила трехчасовую поездку в настоящее однодневное путешествие, как будто поздний приезд в Аган-Пойнт облегчил бы ее страдание. Да кого она обманывает?
«Я просто себя извожу», — безжалостно заключила Патриция.
Стали появляться знакомые дорожные знаки. Да, она уехала от изнурительного марафона успешной жизни в Вашингтоне, но лишь для того, чтобы попасть в другую психологическую ловушку, полную куда большего напряжения, чем каждодневная рабочая рутина. Указатели городов с такими названиями, как Церковь Бенна, Спасение и Чакитак, казалось, насмехались над ней, когда она мчалась мимо по Десятому шоссе. Барьеры, выстроенные за столько лет, таяли.
ДИСМАЛ СУОМП — 16 КМ
И еще больше указателей с незнакомыми названиями:
ЛАНТВИЛЬ — 9 КМ
КРИК-СИТИ — 18 КМ
МАЙОК — 48 КМ
«О Боже», — подумала Патриция.
Ее начало мутить, и из глубин подсознания всплыло еще одно непрошеное воспоминание. Однажды она обратилась к психологу, лысому проницательному мужчине, доктору Салли. Патриция была только на одном приеме сразу после возвращения из последней поездки в Аган-Пойнт пять лет назад, когда отчаяние захлестнуло ее с головой.
— Мы хороним травмы, — объяснял он. — Каждый по-своему, но с одним и тем же результатом. Некоторые люди разбираются с травмами, просто сталкиваясь с ними лицом к лицу, прорабатывая их. Другие предпочитают забыть их и больше никогда с ними не соприкасаться, потому что в этом нет никакой необходимости. Вы действуете по второму сценарию, Патриция, и в этом нет ничего плохого. Вы переехали и тем самым избавили себя от необходимости соприкасаться с местом, в котором получили травму.
«Место травмы», — она размышляла над странным термином. Но в конечном счете психолог был прав.
Она уехала так быстро, как только смогла.
— То, что случилось с вами тогда, мозг навсегда привязал к конкретной локации, — продолжил он, поглаживая пальцами пресс-папье в виде синей таблетки с огромной надписью «Стелазин». — Я бихевиорист и придерживаюсь консервативных взглядов в интерпретации человеческих поступков. Другие специалисты скажут вам, что убегать от своих травм нездорово. Что они остаются в вашей душе, даже если вы забываете о них. На мой взгляд, это неверная позиция в отношении проживания того, что с нами происходит. Если, покинув Аган-Пойнт, вы восстановили свою функциональность, значит, ваш способ сработал. Вы стерилизовали травму — отдалили от своей жизни настолько, что она больше не имеет к ней никакого отношения и не будет иметь, если вы сами того не захотите. Вам не нужны антидепрессанты и дорогостоящая психотерапия, чтобы справиться с травмой. Все, что вам нужно, — находиться подальше от области ее возникновения. И прямо сейчас вы успешно реализуете эту стратегию поведения: карьера юриста идет в гору, складывается брак. Я прав?
Патриция свесила руки с кушетки.
— Да.
— Вы ведь не травмированы тем, что случилось с вами, когда вам было шестнадцать? Вы психологически уравновешенный человек. Это событие в вашем прошлом не уничтожило вас. Можете ли вы сказать, что трагедия, которая произошла двадцать пять лет назад, все еще довлеет над вами и отравляет жизнь?
Патриция чуть не рассмеялась. Ползучее отчаяние сменялось легкомысленной радостью от того, что психолог пытался ей внушить.
— Нет, доктор. Я не могу этого сказать.
Его взгляд ничего не выражал.
— В чем же ваша проблема?
Она собралась с духом и произнесла эти слова:
— Вы правы. Это больше не проблема.
Он поднял палец.
— Нет, проблема есть, но она одна — близость к месту травмы. Всякий раз, когда вы возвращаетесь в Аган-Пойнт, трагедия взывает к отчаянию. Когда вы находитесь вдали от Аган-Пойнта, ваш ум функционирует так, как будто травмы никогда не существовало. Вы знаете, что я прав, ведь все аспекты вашей жизни подтверждают мои слова. Позвольте мне использовать сложную клиническую терминологию, Патриция. К черту Аган-Пойнт. Насрать на Аган-Пойнт. Пусть Аган-Пойнт горит в адском пламени. Как вам?
Патриция засмеялась.
— Ваше отчаяние активируется только тогда, когда вы возвращаетесь в Аган-Пойнт, поэтому мой профессиональный совет — никогда не возвращайтесь туда. Не нужно делать то, что делать необязательно. Навестить родственников? Пусть они приезжают к вам. Аган-Пойнт — это дерьмо, которое вы спустили в унитаз несколько лет назад. Просто не спускайтесь в канализацию.
И все. Поездка на свадьбу сестры выбила Патрицию из колеи, но доктору Салли хватило всего одного приема, чтобы вернуть все на свои места. Кроме того, Патриция осталась в восторге от самого сеанса.
«Теперь, когда я вдали от этой адской дыры, — думала она, — я чувствую себя прекрасно».
Положительный эффект сохранялся, пока Джуди не позвонила ей и не рассказала об убийстве своего мужа.
«Я спускаюсь в канализацию, — вспомнила Патриция метафору доктора. — Но я не знаю, можно ли поступить иначе. Она моя сестра...»
Приехать и поддержать сестру — единственное, что она могла сделать, и она это знала.
«Мне просто нужно расслабиться и постараться наслаждаться моментом, — сказала себе Патриция. — Это случилось так давно. Я веду себя как ребенок».