Гнев Божий
Шрифт:
Образец колониального стиля, она представляла собой огороженное с одной стороны кипарисами одноэтажное, с колоннадой по фасаду здание из потрескавшегося от времени камня коричневого цвета.
Первое, на что я обратил внимание, когда остановил «мерседес» у широкой каменной лестницы, — это пулевые отметины на фронтальных колоннах и передней стене дома: явные следы былой ожесточенной перестрелки.
Следуя за Челой де Ла Плата, мы поднялись по лестнице и вошли в прохладный затемненный холл, стены которого украшали головы быков. Девушка повернула налево и отворила большую дубовую
— Я позову отца, сеньоры. Пожалуйста, подождите здесь, — сказала девушка и вышла.
— Должно быть, у семейства де Ла Плата были времена и получше, — заметил Янош и с нескрываемым удовольствием плюхнулся в кресло, обтянутое декоративной тканью.
Я отошел в дальний конец комнаты и, подойдя к огромному окну, выглянул на улицу. Окно выходило в сад, обнесенный массивной каменной стеной. Ухоженный когда-то, он пребывал теперь в полном запустении. Вид заброшенного сада всегда производил на меня тягостное впечатление.
Дверь в комнату скрипнула, и на пороге появилась Чела, толкая перед собой инвалидную коляску. В ней сидел худой, болезненного вида старик с длинными седыми волосами, почти доходившими ему до плеч. Я не смог уловить в нем никакого сходства с дочерью. Слезящиеся черные глаза на худощавом, сильно вытянутом лице смотрели на мир с удивлением и тревогой. Ноги его укрывал теплый шерстяной плед. По виду старика можно было судить, что он на этом свете не жилец.
— Мой отец, дон Энджел де Ла Плата, сеньоры, — торжественно произнесла Чела.
Старик протянул дрожащую руку Яношу.
— Сеньор Янош? Не могу описать, с каким удовольствием получил ваше письмо. Я испытал истинную радость. К вашему приезду все готово. Уже несколько недель на руднике работают люди. Да, несколько недель. Уверен, вы найдете состояние рудника более чем удовлетворительным.
Он продолжал без умолку болтать. Яношу, с трудом дождавшемуся паузы в его монологе, все же удалось представить меня дону де Ла Плата. Старик неоднократно повторял одно и то же. Говорил он резким, визгливым голосом сварливой старухи, так что слушать его было неприятно.
Девушка все же сумела прервать отца и сообщила, что в одной из комнат для нас накрыт стол. Я схватился за спинку инвалидного кресла и покатил старика, следуя за Челой. Покинув комнату, мы пересекли холл и оказались в дальней части дома, где на террасе, выходящей в заросший сад, стоял стол, сервированный на четыре персоны.
За столом нас обслуживали две женщины-индианки с мрачными, угрюмыми лицами. Они периодически появлялись, молча исполняя свою работу.
Сухого красного вина было в избытке, и его приходилось пить не из бокалов, а из огромных стаканов. Как только я опустошал свой, женщины тут же наливали мне снова. Еда была простой, полезной для здоровья и в огромных количествах. Типичная пища сельских жителей. Фриоли, густо сдобренные
— Надеюсь, дорога из Гуилы не показалась вам утомительной? — спросила Чела.
— Это была прекрасная поездка, — успокоил ее Янош. — Конечно, путешествовать в машине совсем другое дело. У священника от этой поездки остались самые наилучшие впечатления. Не правда ли, Киф?
— У священника? — удивилась она.
— Да. Он встретился нам в Гуиле перед самым отъездом в Мойяду. Зовут его отец Ван Хорн. Он американец и, как я понял, получил назначение в ваш приход. Мы оставили его в церкви, которая, должен сказать, в жутком состоянии.
— Да, вы правы, — сказала она и, нахмурившись, добавила: — Сеньор, мне бы очень хотелось отправиться вместе с вами в Мойяду и переговорить с этим священником. Вы не возражаете?
— О, с большим удовольствием, сеньорита, — ответил Янош и кашлянул. — Видите ли, у нас маленькая проблема. Дело в том, что нам в гостинице отказали, сославшись на отсутствие мест.
— Я поговорю с Морено, хозяином гостиницы. Думаю, все уладится, — успокоила нас девушка.
— А когда мы сможем осмотреть рудник, сеньорита? — спросил я.
— Думаю, завтра утром, если вам удобно. Он в трех милях отсюда. На автомобиле до него не добраться. Вы не против, если мы поедем на лошадях, сеньор? — обратилась она к Яношу.
Тот в знак согласия кивнул:
— Как скажете, сеньорита. Еще один вопрос.
— Какой же?
Янош несколько раз кашлянул, изобразив на своем лице смущение. Надо отметить, что роль свою он исполнял блестяще.
— Откроюсь вам, сеньорита. В Гуиле у меня была встреча с военным комендантом, полковником Бониллой, и он попытался отговорить нас от этой поездки. Он полагает, что мне и моему компаньону здесь у вас угрожает опасность.
— Ничего подобного, — возразила она монотонным голосом. — Полковник Бонилла не совсем в курсе событий.
— Сеньорита, — спокойно произнес Янош, — простите за назойливость, но полковник полагает, что ваш брат может вмешаться в наши дела. А он, как я понял, к сожалению, не в ладах с законом.
— Сеньор, по поручению отца здесь управляю я, — ответила Чела и поднялась из-за стола. — Мой брат не имеет никаких прав. Я оставляю вас буквально на минуту, а когда вернусь, отправимся в Мойяду, если не возражаете.
Как только Чела покинула террасу, я вопросительно посмотрел на Яноша. Тот, слегка покачав головой, принялся раскуривать сигару.
Старик, до этого молча сидевший в коляске, вдруг окинул нас злобным взглядом и пронзительно завопил:
— Кто вы такие? Что вы здесь делаете?
Я и Янош медленно поднялись со своих мест, но в этот момент дверь позади нас отворилась, и на террасу вышла Чела де Ла Плата. Старик дон Энджел продолжал истерически визжать, осыпая нас площадной бранью. Девушка, не обращая внимания на вопли отца, широко распахнула перед нами дверь, и мы вышли.