Гнев Божий
Шрифт:
— Он был не так быстр, — произнес Начита.
— Где остальные?
— Они ушли, оставив этого, чтобы передать нам тело священника.
Лицо Юрадо было все в синяках. Но глаза, один из которых был полуприкрыт, ничего, кроме ненависти, не выражали.
— Хорошо, Киф, — злобно сказал он. — Ничего, что вы меня схватили. Зато у дона Томаса твоя подружка, и к тому времени, когда он со своими ребятами успеет с нею позабавиться...
Мой кулак врезался ему в челюсть.
— Заткнись. Куда они поехали?
В ответ он плюнул мне в лицо. Стерев слюну
— Я мог бы заставить его заговорить, сеньор, — заверил меня Начита.
— Как скоро?
— Не позже, чем разведу костер.
— Тогда начинай поджаривать эту гадину. И чем раньше, тем лучше.
Угроза старого индейца не могла не подействовать на бандита. Рауль Юрадо ничего, кроме грубой силы и жестокости, не признавал. Я уже однажды убедился в этом. Сломался он и на этот раз.
Начита пришпорил коня, петля на шее Юрадо стянулась туже, и он упал. Проволочившись несколько ярдов по земле, бандит в страхе закричал:
— Нет, только не индеец!
По рассказам Яноша я знал, на что способны индейцы племени яаки, поэтому испуг Юрадо меня не удивил.
— Вопросы повторять не буду. Сколько человек осталось у де Ла Плата? — спросил я.
— Пять.
— Куда они отправились?
— В Понету.
Я вопросительно посмотрел на Начиту, тот кивнул.
— Это место мне знакомо. Примерно в двадцати пяти милях отсюда, оно расположено на другой стороне Долины Ангелов. Там уже давно никто не живет.
Носком ботинка я поддал Юрадо под ребро.
— Это так?
Тот с мрачным видом пояснил:
— Дон Томас и раньше часто пользовался этим местом. Там в горах он легко сможет пополнить свой отряд.
Похоже, он говорил правду. Потянув за веревку на шее Юрадо, я заставил его подняться на ноги и затем подтолкнул к Морено и его друзьям.
— Передайте его федералам, — сказал я. — Пусть его судят по закону.
Юрадо обрушил на меня шквал ругательств, но тут же получил от Морено удар по лицу. Двое мексиканцев, подхватив конец веревки, повели бандита в селение.
Начита слез с лошади, и мы пешком последовали за ними.
— Эта Понета, — сказал я, — что она из себя представляет?
— Небольшой поселок с двумя или тремя улицами и разрушенной церковью, стоящей на краю ущелья. В начале революции это был опорный пункт правительственных войск. Там прошли тяжелые бои, большинство населения погибло, а те немногие, кто уцелел, разбрелись по всей стране.
Подойдя к гостинице, мы свернули на задний двор, где стоял с опущенным брезентовым верхом «мерседес». В машине я нашел карту, которой снабдил нас Бонилла, и развернул ее на переднем сиденье.
— Долго туда добираться?
— Часов пять или шесть, сеньор. Чуть меньше, чуть больше, зависит от лошадей. Ширина Долины Ангелов — миль двадцать. Местность пустынная, воды нет. Там надо быть осторожным.
— На сколько, ты думаешь, они нас опережают?
— На час-полтора.
— Сможем их догнать до того, как они попадут в Понету?
— Возможно, если возьмем с собой сменных
Я снова посмотрел на карту, остановив свой взгляд на большом пустынном участке местности, где располагалась Долина Ангелов, и тут, как мне показалось, нашел простое решение.
— А что, если нам попробовать добраться туда первыми и подождать их?
— Сеньор? — промолвил Начита, удивленно подняв брови. — Как же нам это удастся?
В ответ я хлопнул рукой по баранке «мерседеса» и радостно произнес:
— На ней. Как видишь, ничего невозможного нет.
Я впервые увидел на лице старого индейца улыбку.
Прощание с Мойядой было трогательным. Морено никак не хотел нас отпускать, заявив, что уже послал гонца к Кордоне в Хуанчу и что мне следует дождаться приезда лейтенанта.
Перед посадкой в «мерседес» он со слезами на глазах крепко обнял меня и похлопал по спине, видимо посчитав, что живым меня больше не увидит. Интересно, что никто из присутствующих при прощании так и не вызвался составить нам компанию. Подхваченная ими фраза: «С Богом!» — которую произнес Морено напоследок, гулким эхом долго звучала у меня в ушах.
Я с радостью покидал Мойяду, и причин для этого было предостаточно. Теперь я знал, что никогда больше не увижу этот городок, так как приехать сюда снова желания у меня не было.
В конце концов, Ван Хорн, кем бы он ни был, погиб за тех, кто не был в состоянии постоять за себя. Оправданий их безволию найти можно было много. Убогая жизнь, которую они влачили, долгие годы страданий, выпавших на их долю, привели к тому, что насилие и жестокость стали восприниматься ими как само собой разумеющееся. Они не только не могли защитить себя, но и не хотели даже пошевелить пальцем, чтобы помочь другим.
Думая о них, я испытывал сильное чувство горечи. Меня тошнило и от них, и от той гнилой земли, на которой они жили, называя ее почему-то страной. Мне удалось подавить в себе раздражение, и я сбросил скорость, чтобы без риска взобраться вверх и миновать горный перевал. Когда мы катили вниз, дождь начал ослабевать, а туман рассеиваться. Съехав с невысокого склона, мы оказались в огромной долине, усеянной мескитовыми деревьями и огромными кактусами. Миновав обрамляющие долину заросли акации и кустарника, растущих по пологим склонам ущелья, мы въехали на плоскую песчаную равнину.
Нажав на тормоз, я остановил машину. Начита, выскочив из «мерседеса», обежав вокруг, вскоре вернулся обратно.
— Как я и думал, они поехали этой дорогой. На земле остались их следы.
На военной карте полковника была четко обозначена старая горная дорога. Она брала начало в долине, где мы теперь находились, и уходила от нее резко в сторону. Судя по карте, эта вытянутая почти в прямую линию дорога была кратчайшим путем до Понеты. Двадцать миль, возможно, чуть меньше, половину из которых нам предстояло преодолеть по горам.