Гнев и Голод
Шрифт:
– Закуривай, ребят, – сказал сержант.
Он выложил на бочку с ромом маленький мешок табака и объявление о чьём-то розыске.
Тем временем, на улице всё стихло, лишь дождь продолжал свой неспешный ход на юг. Их ждали.
Табак был отличным, крепким, с лёгкой вишнёвой ноткой. Плавно залегал в жилах и тянулся с удовольствием, словно лучшее мгновение в жизни. Такой привозят в Империю только с Золотых островов, в Восточную Гавань. Откуда такой великолепный табак оказался у обычного сержанта имперских мушкетёров, было загадкой, наверное, не обошлось
Вальдман посмотрел на щедрого мецената, тот, с наслаждением вдыхая прелестный дым, словно наслаждаясь поцелуем, покачивал головой, тем самым давая понять, что загадка останется неразгаданной. Один из салаг закашлялся, все пустили вежливо-посмертный смешок. Парень в ответ лишь улыбнулся.
– Хорош, собака, – отметил он.
– И не говори, – подтвердил рыцарь.
На какое-то короткое время каждый оказался в том месте, куда их унёс летучий дым. У каждого такое есть, куда бы он хотел попасть, находясь в сущем кошмаре. Куда долетают искры огня, лёгкий хмель или тихая песнь, куда душа, в итоге, сама находит дорогу отовсюду.
– Однако, пора, – проронил кто-то.
Дым рассеялся как-то сам собой, и люди вновь увидели друг друга. Несчастных не было, грустных – тоже: все несчастные остались там, за стеной.
Защитники встали, взялись за оружие, арбалетчики побросали свои инструменты и схватили кацбальгеры. Стрелки, те что остались без ножей, держали свои верные аркебузы за цевьё. Рыцари нацепили на себя столько железа, сколько смогли найти и схватили столько оружия, сколько смогли унести.
Все яростным взором смотрели на завал, за которым скрывалась дверь.
Неожиданно на лестнице послышались тихие, но уверенные шаги. Даэвин, слегка пошатываясь и крепко сжимая в бледной руке клинок, спустился в холл.
– Ты куда собрался? – спросил Вальдман, у которого не было настроения собирать товарищей по костям.
– Мне уже лучше, – ответил эльф.
Голос был нормальный, однако слегка подрагивал и сам Даэвин будто бы держался только на пружинах да шарнирах.
– Предупреждаю, эффект временный, – заявил гоблин.
Зрачки у эльфа были узкие, как игольное ушко, а мимика лица играла новыми красками.
– Да ладно, – махнул рукой бородач, – И такой сгодится.
Вальдман лишь пожал плечами и продолжил разбирать завал вместе с рыцарями.
Дверь открылась, бойцы вышли наружу, выстроились. Орда напротив стояла молча, спокойно, впереди был Чёрный. Холодный взгляд смотрел на стрелка, зубы сходились в довольном оскале.
На самом деле, он мог просто дать команду лучникам, и от людей не осталось бы даже сапог, но хорошая драка – это хорошо, так он думал. И сейчас должно было состояться такое, о чем мало кто не будет хвалится перед другими зеленокожими в будущем.
Чёрный махнул оставшейся рукой, орда молча пошла вперёд. Уже не скажешь, что они все до единого жаждали крови, но и отступать не собирались. Былой боевой дух орков куда-то пропал, а люди даже не обращали на это внимания. Они просто стояли, улыбаясь и перекатывая во рту вкус табачных листов.
А потом вдруг внезапно яростно ринулись на обалдевших зеленокожих. С первыми рядами было быстро покончено, солдаты резали врага с такой необратимой злобой, что орки часто просто не успевали опомниться. Слишком больше удовольствие вызывали у людей брызги чёрной крови и рычаще-визжащие тела под ногами.
Вальдман точно знал, что ищет в этой резне: эта тварь сегодня живой не уйдёт, уж он точно об этом позаботится. Он самолично вскроет ему глотку.
Чёрный вошёл в ряды людей, как в масло вонзается раскалённый нож. Солдаты один за другим умирали под его ударами, лезвие топора вскрывало броню, разрубало сталь и вгрызалось дальше, в белую плоть. Хладнокровие при этом не покидало серых глаз.
Вальдман в ярости ринулся к нему. Даэвин увидел это и тоже бросился товарищу на помощь, но его оттеснили, и как бы он ни старался прорезаться сквозь злобную ораву, оказаться на другое стороне у него не вышло. Слёзы катились по его щекам, крик боли вырывался из надломленной груди. И даже когда гоблин подоспел ему на выручку, отчаянье не покинуло его.
А верберд уже встретился с Чёрным лицом к лицу. Орк хотел одним ударом раскроить стрелку череп, но тот лапой перехватил топор. Оборотень уже собирался вонзить свои зубы в пульсирующую глотку, но противник хлестнул его наотмашь своим обрубком.
Удивительно, насколько силён был этот проклятый ублюдок. Откинуть оборотня, пусть даже полу-обращённого, мало кому удавалось. Вальдман бросился на него опять, на этот раз надеясь на мощный удар сверху, однако Чёрный увернулся, и верберд только-только успел отскочить от ответного удара топором под рёбра. Лезвие всё же слегка полоснуло его по животу.
Невозможно описать схватку демона с демоном. Никому не подвластно представить эту жестокую пляску двух порождений тьмы. Та скорость, с которой они уворачивались, парировали, контратаковали, обрушивали друг на друга удары, разрывали и сокращали дистанцию походила на движение ядерных частиц в бесконечном танце случайности.
Казалось, они разорвались на молекулы, силились с природой и теперь старались одним атомным дождём не схлестнуться с другим. Поединок протекал сквозь измерения, где время было не властно над пространством, а пространство над временем. Ещё немного, и они должны были бы потерять сами себя в этом движении.
В таких случаях, в поединках побеждает воля, и на этот раз, воля оказалась на стороне оборотня.
Он как раз обеими лапами давил на топор, лежащий на горле врага, когда Чёрный достал кинжал и с хрустом вонзил его прямо между медвежьих рёбер. Верберд взревел от боли, но не ослабил хватку. Наконец он отпрянул от рукояти, когда орк перестал сопротивляться.
Вальдман вернулся в человеческое обличие, схватил пальцами рукоять и вытащил кинжал из своей плоти. Перед глазами заплясали кровавые мухи, из раны хлынула кровь. Стрелок подполз к лежащему орку, взглянул в серые глаза, занёс клинок для решительного удара в сердце…