Гнев Нефертити
Шрифт:
— А то, что Царский совет в неполном составе принимает такое поспешное решение, это разве допустимо? Эта женщина способна на все.
Слуги подали вино. Из-за бурлящих эмоций кубки оказались пустыми в одно мгновенье.
— Это все козни Ая! — сказал Нефертеп. — Он посадил свою дочь на трон.
— Но она не царской крови! — воскликнул Тхуту.
— Для народа, готового впоследствии принять Тутанхатона в качестве царя, ее регентство вполне приемлемо.
— Но господин, ведь есть же ты! — возразил
— Верно. Но Нефертити действует так, как будто меня вовсе нет. Со временем, возможно, мне это будет на руку.
Слуги принесли большую чашу и кувшин с ароматизированной водой, чтобы господа могли омыть руки, затем подали блюда. Голуби, начиненные зерном и маленькими луковицами, жареные гуси, салаты из лука-порея с маслом, латука и огурцов с кислым молоком… Все, кроме рыбы, потому что будущему живому богу, так же как и жрецам, было запрещено употреблять ее в пищу. И то, что Тхуту это предусмотрел, доказывало, что он считает Сменхкару своим господином и законным наследником трона.
— У нее такой же характер, как и у сестры ее отца, — задумчиво сказал Нефертеп.
Сменхкара кивнул. Тиу, сестра Ая, жена Аменхотепа Третьего и мать Эхнатона, была сильной женщиной. Она крепко держала своего мужа в руках. Замечание Нефертепа было наглым, даже оскорбительным, так как хоть Сменхкара и не был сыном Тиу, его матерью тоже была царица и жена Аменхотепа — царевна из Миттании. Значит, в нем тоже текла царская кровь. В любом случае, нельзя распускать язык, говоря о царской семье, тем более в присутствии наследника. Последний сделал вид, что не заметил насмешки, — все-таки он еще не занял трон, а этих двоих жрецов можно было считать возможными союзниками в борьбе за корону. К тому же таких союзников было очень и очень мало.
— Господин, это недопустимо! — с силой произнес Хумос.
— Недопустимо! — повторил Нефертеп.
— Недопустимо! — подтвердил Тхуту.
— Недопустимо! — подытожил Панезий.
— Значит, Нахтмин присоединился к лагерю Нефертити? — уточнил Хумос у Тхуту.
Тот кивнул.
— Так же как Пентью и Майя, — добавил Сменхкара, проглатывая последний кусочек гусятины. — Они же участвовали в собрании неполного Царского совета.
Наступила тишина. Прямоугольный кусочек неба, видневшийся в приоткрытую дверь, приобрел насыщенный цвет индиго. Птицы принялись громко ссориться, выбирая места для ночлега в зарослях смоковниц и фикусов. Где-то далеко залаяла собака. Уже пришло время весеннего сбора урожая. Запах сырой черной земли и горелой соломы смешивался с ароматом кедрового масла, исходящим от жаровен.
— Мы не можем допустить, чтобы это произошло, — снова начал Хумос, не сводя пристального напряженного взгляда с Нефертепа.
Нефертеп посмотрел на него, но ничего не сказал, а лишь моргнул.
—
— Захват трона возможен только с помощью одного человека — Хоремхеба, начальника гарнизона Мемфиса.
— И Нахтмина, начальника фиванского гарнизона, который к тому же еще и двоюродный брат Ая, — уточнил Сменхкара.
— Гарнизон Мемфиса намного превосходит численностью фиванский, — сказал Нефертеп.
— Я не понимаю, к чему вы клоните, — вмешался Сменхкара.
Нефертеп помедлил с ответом.
— Господин, как верховный жрец культа Пта в Мемфисе, уверяю тебя, что народ недоволен тем, как теперешний бог-покровитель заботится о нем. Об этом я неоднократно писал тебе, и ты обещал обратить на это свое высокое внимание.
Сменхкара покачал головой. Жрецы Амона-Ра и Пта собирались использовать против Нефертити то же оружие, каким воспользовались бы против него самого, если бы, заняв трон, он отказался возродить культы древних богов.
Нефертеп и Сменхкара обменялись пристальными взглядами.
— Восстания могут вспыхнуть и во многих других номах, — коварно заметил Хумос.
Каждый ном имел свое войско. Очевидно, случись шесть или семь волнений в провинциях, Хоремхеб и даже Нахтмин забеспокоятся. Это заставит их раскаяться. Так или иначе, они перестанут служить Нефертити как наследнице трона. Опасная авантюра!
— Это бунт против Нефертити? — спросил Сменхкара.
— Против порядка, установленного Эхнатоном, — ответил Хумос. Казалось, он забыл, что перед ним сидит двоюродный брат и соправитель этого самого Эхнатона.
Сменхкара понял сразу: он был лишь орудием. Если они возвратят ему трон и все его права, они будут диктовать ему свою волю. Первое условие даже не подлежит обсуждению: возрождение культов богов. Сменхкара не относился к ним так враждебно, как Эхнатон, к тому же он поддерживал ровные отношения с главами уничтоженных культов. Но ему казалось, что, если слишком понадеяться на успех этой интриги, можно потерять значительную часть царской власти.
Его слуга встал на колени, чтобы ополоснуть ему пальцы. Тхуту тут же решил подчеркнуть, что он союзник регента.
— Это недопустимо, — произнес он. — Недопустимо, чтобы священнослужители были настроены против власти. Фараон — это живой бог, и если его власть ослабевает, теряют силу и те, на кого эта власть опирается.
Нефертеп и Панезий согласились с ним. Хумос понял, что погорячился и совершил оплошность.
— Власть жрецов уже ослаблена, — сказал он, пытаясь оправдаться.
— Потому что ослаблена власть фараона, — стоял на своем Тхуту.
Панезий несколько раз моргнул: велась уже не двойная, а тройная игра. Чего только не сделаешь для спасения своей шкуры!