Гнев Нефертити
Шрифт:
Около двадцати человек шли по полю мимо соломенных куч, которые вскоре должны были сжечь, вдоль узкого оросительного канала, заставляя мышей разбегаться в разные стороны, и своим быстрым дыханием распугивая их летучих родственниц. Никто не говорил ни слова. Наблюдая за их тенями, отбрасываемыми в свете первой четверти луны, можно было сделать вывод, что у каждого из них в руках толстая палка.
Они перешли дорогу, отделяющую поля от поселка и ведущую в Мемфис, миновали несколько домов и направились к высокой стене, которая окружала одну из немногих многоэтажных построек. Там они остановились.
— Он здесь!
Перед ним на постели сидел голый глава поселка Три Ястреба Незер-Пта. Стоя над ним с ножом в руке, мужчина кричал не своим голосом:
— Золото! Где ты прячешь золото?
У Незер-Пта от ужаса глаза лезли из орбит. Он развел руками. Ему приставили нож к горлу.
— В комнате у писарей! Внизу!
— Ключ!
— Его здесь нет… Позволь, я найду…
— Скажи мне, где он!
Снова раздались крики и стенания женщин, детей и прислуги. Послышались ругательства.
— Ты не сможешь найти… Это внизу… Позволь мне самому пойти туда…
Мужчина, по всей видимости главарь этой банды грабителей, убрал кинжал.
— Смотри мне, я иду за тобой! — угрожающе произнес он.
Незер-Пта, все еще голый, дошел до лестницы, спустился и вышел во двор. Воры шли за ним по пятам. Взяв в кухне лампу, Незер-Пта направился к первой комнате в той части здания, где жили писари, толкнул дверь и вошел. Потом при свете своей лампы он нашел ключ, точнее, длинную резную металлическую пластину, и протянул главарю банды.
— Дверь хранилища во дворе.
Главарь вырвал у него лампу и вышел в сопровождении своих людей. Он вставил ключ в указанную дверь, поднял две задвижки и вошел.
Тут же лампа была вырвана из его рук. Он закричал. Последний раз в своей жизни, потому что в тот же миг был убит, так же как и двое его сообщников. Те, кто еще не вошел в комнату, ничего не поняли.
— Почему лампа потухла?
Вошли. Их постигла та же участь. Раздались панические вопли. Пять охранников, вооруженные изогнутыми мечами, выскочили из комнаты и безжалостно порубили на куски ошеломленных, перепуганных злодеев, которых догнали во дворе.
Незер-Пта взял из рук умирающего палку и несколькими яростными ударами добил грабителя, переломав ему кости.
Три человека из банды наверху сторожили женщин, детей и слуг. Встревоженные шумом, они выбежали во двор. Незер-Пта расправился с ними по одному. Прикончив негодяев, он тут же разбил им головы и переломал кости.
Трем удалось уйти. Охранники хотели догнать их.
— Не надо, оставьте их. Пусть они сообщат о своем приключении другим, — тяжело дыша, приказал Незер-Пта.
Две жены, шестеро детей и слуги главы поселка спустились по лестнице и увидели, что хозяин дома пересчитывает жертв при неверном свете луны. Шестнадцать.
Снова раздался плач. Подобное
Стеклянный взгляд
Через три дня, поздним утром, когда мухи становятся особенно нахальными, во втором, большом зале Царского дома бальзамировщики оценивали первые результаты своей работы. Это благодаря им — и они прекрасно знали это — умерший царь вступал во вторую часть своей жизни с подобающим достоинством и в состоянии, соответствующем его статусу живого бога. Теперь он мог возродиться для вечной жизни.
Два дня назад труп был вскрыт парасхистом — вспарывателем — с помощью ритуального лезвия из кремня. Это необходимо было сделать. Согласно обряду, остальные бальзамировщики должны были при этом осыпать бранью парасхиста. Ведь он совершал оскорбительные действия, посягнув на целостность человеческого тела. После завершения процедуры парасхиста палками выгнали из зала, где происходило бальзамирование. Это был прекрасный юноша, который уже несколько лет занимался вскрытием трупов и присутствовал при многих бальзамированиях. У него была твердая рука — необходимое качество для вскрытия человеческого тела. Ничто не могло противиться его кремниевому лезвию.
Также согласно обычаю бальзамировщики собрали у входа в Царский дом небольшую толпу. Люди должны были кричать, освистывать «преступника» и делать вид, что бьют его палками, правда, удары они все-таки наносили. Во время обычных мумификаций зевак зазывали специально, чтобы увеличить толпу. Они были счастливы, что получают возможность поколотить кого-нибудь, даже для виду. На этот раз зевак было не очень много, поэтому парасхист мог вернуться домой невредимым.
Глава бальзамировщиков задумчиво рассматривал лежащую на полу циновку, сложенную в три слоя, и размышлял о том, что традиции постепенно забываются. Это был сорокалетний флегматичный мужчина с вечно полузакрытыми глазами.
Поднимая кожу вдоль большого бокового надреза от левой подмышки до паха, он проверял, хорошо ли почистили изнутри царское тело. От него осталась только оболочка из кожи и костей. Омовение кедровым маслом и смолой дало хороший результат: кишки растворились, а остатки прозрачных тканей были тщательно удалены шпателем и помещены в алебастровую чашу.
Анальное отверстие оставалось заткнутым тампоном, скрученным из льняной материи. Зачем оно умершему царю? Так поступали со всеми мертвыми. Отсюда же пошло и оскорбление: «Чтоб тебе анус навсегда заткнули!» Правда, такое можно было услышать только в кварталах бедняков.
Главный бальзамировщик склонился, чтобы проверить нижнюю часть туловища. Брюшная полость была тщательно очищена. Сердце тоже изъяли и поместили в сосуд с содовым раствором, который стоял на столе рядом с мозгом. Мозг вынули еще в первый день. Этот орган наиболее подвержен порче. В любом случае, чтобы дойти до Дальнего Горизонта, мозг не нужен никому. Всем руководит божественное сознание. Поэтому черепная коробка Эхнатона, чье настоящее имя было Уаэнра Неферхеперура, была пустой. Через сорок дней ее заполнят благовониями.