Гнев Нефертити
Шрифт:
Три верховных жреца снова поклонились. Тхуту объявил, что согласно воле принца церемонии состоятся в Фивах через восемь дней; главным будет Хумос. Это был для него настоящий реванш, он просто сиял. Верховные жрецы удалились, чтобы присоединиться к своим соратникам.
В этот же вечер Панезий организовал банкет в честь сорока двух верховных жрецов. Он обходился без писаря, который должен был доложить Сменхкаре об окончательном решении: оно было нелегким. Нефертеп просил разрушить храм Атона в своем городе и построить храм Пта в Ахетатоне. Панезий считал, что
Сменхкара продиктовал для Меритатон краткое содержание этих договоренностей, а затем пригласил Тхуту, Майю, Аа-Седхема и Уадха Менеха на ужин. Главный распорядитель казался таким же растерянным, как и его господин, но ему не удавалось это скрывать.
Во время десерта Тутанхатон, который сидел по правую руку от своего брата, наклонился к нему и спросил вполголоса:
— Кто выиграл? Они или мы?
— Наверняка они. Но в конечном счете и мы тоже.
— Значит, наш брат ошибался?
— Нет. Это я ошибался, поддерживая его.
— Почему?
— Потому что главное — это сохранить трон.
Юный принц задумался над этими противоречивыми словами, потом обнял своего брата и дал знак Первому слуге, что хочет уйти. День был изматывающим.
Сменхкара также ушел рано. Аа-Седхем присоединился к нему.
— Я устал.
— Но ведь все повернулось к лучшему, мой царь, — заметил Аа-Седхем. — Панезию удались переговоры. Ай потерпел поражение благодаря Меритатон, которая отныне принадлежит тебе. Твоя корона засияет на Двух Землях. После этих бурь солнце будет освещать твое царствование тысячи тысяч лет.
— Аа-Седхем, о каком триумфе может идти речь, если выигравшего возводит на престол убийца его брата?
Лекарь молчал.
— Видел ли ты то, что видел я? — снова начал Сменхкара. — Видел ли ты банду убийц, собравшихся у меня в кабинете? Помимо Хумоса и Нефертепа, отравивших царя и собиравшихся то же самое сделать со мной, там были их сообщники Майя и Тхуту, которые отправили на тот свет Нефертити, а теперь только и ждут возможности добраться до меня! В этом сборище убийц не хватало только Пентью!
— Пентью? — удивился Аа-Седхем, так как его господин ничего не рассказал об откровениях бывшего царского лекаря.
— Он был с ними заодно, — уклончиво сказал Сменхкара. — И он снова станет их сообщником, как только представится такая возможность.
— О мой царь и повелитель, мой возлюбленный, огонь победы очистит тебя от этого бесчестья.
Но Сменхкара оставался все таким же хмурым. Он был полон подозрений насчет Тхуту. Править царством с двуличным советником ему казалось хуже самоубийства. Он не прекращал говорить себе: поразительная преданность Тхуту, которую он проявлял во время его короткой опалы, объяснялась тем, что он знал о преступном заговоре. Тут же он принялся вслух возражать сам себе:
— Если бы он сообщал моему брату о докладах, которые получал! Если
Аа-Седхем пораженно наблюдал за этим неистовым приступом подозрительности.
— Мой царь, мой господин, спокойная вода является более правдивым зеркалом, чем вода, потревоженная ветрами страсти.
— Почему возвратился Ай? — резко воскликнул Сменхкара, как будто не слышал увещеваний Аа-Седхема. — Вот уже три недели, как он ходит каждый день в Северный дворец, чтобы якобы наблюдать за подготовкой к погребению дочери. Там он принимает каких-то людей. Он готовит удар! Я тебе точно говорю! Наверняка Ай попытается сделать Тхуту своим союзником теперь, когда он стал моим советником. Я должен избавиться от Тхуту! Я должен представить ему доказательство нарушения его служебного долга.
Лекарь сделал очевидный вывод: яд гнева и подозрения отравлял будущего царя. Унижения тоже могут застать врасплох.
— Мой господин! — вскричал Аа-Седхем. — Тхуту будет необходим тебе, когда ты станешь царствовать! Не создавай себе еще одного врага, только если ты не намерен убить его!
Сменхкара молчал.
— Ни в коем случае, мой повелитель, — продолжал Аа-Седхем, — ты не должен обнаруживать свои подозрения. Не надо ничего ему доказывать. Прикажи убить его, пока он не переметнулся на сторону врагов и не ужалил тебя подобно скорпиону. Но время еще не пришло.
Взгляд Сменхкары был почти безумным.
— Сначала мне нужны доказательства, — настаивал он. — Я хочу его запутать. Отведи меня в Архив. Знаешь ли ты, где находятся доклады, которые он перехватил?
— Знаю. Но не можем же мы пойти туда ночью…
— Можем, — возразил Сменхкара. — Я знаю, как незамеченными добраться до зала Архивов.
— И как же? — спросил ошеломленный Аа-Седхем.
— Следуй за мной.
Сменхкара открыл сундучок из эбенового дерева, который стоял на низком столике, выбрал из большого количества ключей один, схватил лампу и, мягко шагая, подошел к двери. На лестнице храпели стражники. Волчьей поступью они вдвоем спустились по лестнице.
Аа-Седхем пытался скрывать свое удивление. Они шли по темным и пустынным помещениям Царского дома по пути, известному только проводнику. Им в ноздри ударил запах соусов и холодного мяса — они оказались в кухне, пустынной в этот час. Сменхкара пересек два зала, обогнул в третьем говяжью тушу, которая свисала с крюка, и направился к нише в стене. Ниша была высотой меньше человеческого роста. При свете лампы, которую держал Аа-Седхем, Сменхкара отодвинул кучу горшков, стоявших в глубине ниши, и вставил ключ в замок. Он несколько раз повернул ключ в замочной скважине, и с ужасным скрипом дверь поддалась. Они открыли ее. Она вела на лестницу, куда без колебаний направился Сменхкара. Очевидно, эти места ему были хорошо знакомы. Лекарь шел за ним.