Гнев Нефертити
Шрифт:
Охваченная энтузиазмом, она обняла его.
День начался под знаком дисгармонии.
Примерно в трех днях пути от Ахетатона, в номе Оксиринк шесть человек торопились в городскую управу, в комнату, где вели учет налогов. Это были: главный приемщик, писарь, составлявший кадастр, еще один писарь, землевладелец, занимающийся разведением сернобыков, его писарь и интендант. Из-за жары все были обнажены по пояс.
В воздухе уже висела пыль, жужжали мухи, ощущался стойкий запах коровьего навоза. Кроме того, чувствовался и горький запах пота.
Землевладелец был недоволен. Приемщик его покорно слушал. Так как жалобщик был человеком знатного происхождения, ему следовало выказывать почтение.
— Подсчет площади моих земель неправильный, — заявил он категорично, глядя на писаря, сидящего перед ним.
Последний изучал папирус, лежавший у него на коленях.
— Площадь твоих полей составляет семь тысяч четыреста двадцать четыре квадратных локтя. Я вместе с моим помощником измерял и длину, и ширину. Девяносто пять локтей в длину, семьдесят семь в ширину. Ты должен бы знать размеры своих полей. Плюс еще треугольный участок земли в сто девять локтей.
— Интересно, какой локоть ты используешь?
— Как какой локоть? Обычный локоть, какой в номе Оксиринк все используют! Что за вопрос такой?
— Ты явился из Мемфиса в прошлом месяце, не правда ли? — ядовито спросил землевладелец.
Приемщик повернулся к своему писарю, догадываясь, что произошла путаница. Писарь, составлявший кадастр, вскинул брови:
— А при чем здесь это?
— А я тебе докажу, — ответил землевладелец. — Ты использовал локоть, обычный для Мемфиса, не правда ли?
— Конечно.
— А ты разве не знаешь, что его длина на одну двенадцатую меньше, чем длина, принятая в Ахетатоне? А ведь ном Оксиринк подчиняется Ахетатону.
Писарь был озадачен.
— Ты использовал длину локтя, принятую в Мемфисе? — растерянно спросил приемщик.
— Да… Я не знал.
— Согласно твоим расчетам, которые неверны… — снова начал землевладелец, но тут писарь гневно перебил его:
— Как это — неверны?
— Абсолютно неверны! — авторитетно заявил землевладелец. — Согласно моим подсчетам площадь моих земель составляет шесть тысяч восемьсот шесть квадратных локтей, а не семь тысяч триста пятнадцать, но это еще не все…
— Мы тебе уменьшим налог на одну двенадцатую, — сказал приемщик, чтобы избежать конфликта, эхо которого разнесется по всем окрестностям.
Несколько писарей, заинтересованных происходящим, показались в дверях.
— Это еще не все, — повторил землевладелец, поворачиваясь к своему писарю. — Вы неправильно подсчитали и площадь треугольного участка земли.
Писарь землевладельца приветливо улыбнулся.
— Длина каждой стороны этого треугольного участка земли, о котором идет речь, составляет девять локтей. Значит, площадь будет двадцать четыре с половиной локтя квадратных, а не сто девять.
— Что это за расчеты? — возмутился писарь кадастра.
— Как ты определяешь площадь треугольника? — спросил другой писарь.
— Я свожу ее приблизительно к площади описанного квадрата…
— Приблизительно?
— Этот писарь — ученик мастера геометрии Сетмоса из Мемфиса! — сказал землевладелец.
— Площадь треугольника равна половине площади фигуры с прямыми углами, чья ширина равна гипотенузе треугольника, — заявил писарь землевладельца. — Гипотенуза этого треугольника составляет семь локтей, следовательно, треугольник вписывается в квадрат площадью сорок девять квадратных локтей. А его половина и есть та площадь, которую я вам назвал: двадцать четыре с половиной квадратных локтя.
Приемщик совсем запутался.
— Идите работать! — крикнул он толпившимся у дверей писарям.
— Нам полезно это знать, — заявил один из них.
У писаря, составлявшего кадастр, вытянулось лицо.
— Значит, разница в мою пользу составляет восемьдесят четыре с половиной квадратных локтя.
— Какая головоломка! — проворчал приемщик. — Ладно, я уменьшаю налог на одну одиннадцатую часть.
— А обман? — возмущенно завопил землевладелец. — А расходы? Я был вынужден пригласить писаря из Мемфиса за свой счет.
— Чума на твою геометрию! — закричал приемщик, который понял, что придется заново все рассчитывать. — Одна десятая часть! Это мое последнее слово. Ты соглашаешься?
— Очень хорошо. Если это твое последнее слово, я поставлю в известность о ваших махинациях всех землевладельцев нома.
Жестокая месть! С этим надо было что-то делать.
— Чего ты хочешь? — спросил приемщик хрипло.
— Восьмая часть.
— Не может быть и речи. Это уж слишком! Могу допустить еще девятую. Девятая часть вместо двенадцатой — это и так много.
Землевладелец задумался или только сделал вид, что задумался.
— Хорошо, я не хочу твоей смерти. Значит, девятая часть.
Второй писарь принялся составлять акт о снижении налога.
Слышно было, как остальные писари издевательски посмеивались в соседних комнатах.
— Хранитель духов… — произнес он задумчиво, с легкой иронией.
А затем:
— Как ты думаешь, в Фивах есть подземелья?
— У меня будут собственные покои.
Она ни слова не сказала ему о намерениях иметь от него ребенка. Отношение женщины к своему любовнику меняется, как только оказывается, что цветок удовольствия способен породить плод. Меритатон теперь смотрела на Неферхеру как бы со стороны.
Она думала о наивных планах Пасара, о которых ей рассказывала Анхесенпаатон. Он намеревался увезти ее далеко-далеко и защищать ее, если она окажется в опасности. Меритатон повторила эти слова Неферхеру. Он на какое-то время задумался.
— У меня не хватит наглости похитить царицу, — наконец сказал он.