Гнев Новороссии
Шрифт:
После операционной смены, продлившейся девять часов кряду, подполковник Авраимов собрал всех офицеров на военный совет.
– Славянск взят в кольцо, и ситуация хуже, чем я предполагал. Город блокировали с юга и с востока, скорее всего, что скоро двинут на штурм. Так что нужно будет укрепиться. Создайте неприкосновенный запас медикаментов, шовного и перевязочного материала.
– Ирина, сколько у нас консервированной крови и плазмозамещающих препаратов?
– Около сотни флаконов цельной крови всех групп. Физраствора хватает пока, а вот с реаполиглюкином – напряженка.
– Ясно, на Краматорскую
Константин Новиков старательно выскреб ложкой донышко походного котелка и закинул в рот последний оставшийся кусочек хлеба. Норма на человека: полбанки тушенки в день, четверть буханки хлеба и три кусочка сахара. Медикам полагался усиленный паек, но и он спасал мало, если на ногах – по восемь-девять часов. Воду брали из речки, рядом тек Казеный Торец, дрова и уголь были, так что горячая вода позволяла помыться и постирать вещи. Нормы еды тоже были далеки от блокадного Ленинграда. Вот чего действительно стало не хватать, так это боеприпасов. В свое время защитниками Славянска были созданы значительные резервные запасы, но и они таяли с каждым днем. А медикам приходилось экономить еще и на лекарствах. На бинты пустили практически все простыни, их кипятили, сушили и сворачивали рулонами.
Замкнув кольцо вокруг Славянска, бандеровские каратели каждый день изматывали патриотов Донбасса артобстрелами и перестрелками. Несколько раз применяли танки и сверхзвуковые бомбардировщики «Су-24». Боевые вертолеты с сине-желтыми опознавательными кругами били неуправляемыми ракетами по окрестностям непокорного города. Былбасовка, Семеновка, Черевковка были уже напрочь срыты с лица земли авиаударами и огнем бандеровской артиллерии, но защитники все равно пережидали удары в бункерах и блиндажах, но позиций не покидали.
А последователи «славных дел» Романа Шухевича и Степана Бандеры все равно боялись идти на штурм!
Костя по извилистому ходу сообщения пробирался к госпитальному подвалу. Душераздирающий вой возвестил о падении крупнокалиберной минометной мины. Молодой военврач тут же рухнул на дно окопа, прямо в жидкую грязь. Метрах в двадцати в стороне ухнул взрыв, подняв фонтан мокрой земли.
– Вот ублюдки, мать их, бандеровские! – в сердцах выругался русский хирург, отплевываясь от грязи. – Опять форму перестирывать.
Кое-как он доковылял до медбата. Косте Новикову после девяти часов операции и трехчасового сна предстояло еще дежурство в послеоперационной палате. Но сначала следовало переодеться. Военврач даже в этом аду должен выглядеть если и не безупречно, то, как минимум, опрятно.
Жизнь в аду – вот уж действительно. Физические неудобства и урезанный паек, конечно же, досаждали, но к неудобствам и тяготам на фронте все же можно притерпеться. А вот с нервами похуже. Постоянное осознание того, что все они отрезаны от Большой земли и противник может сделать все, что угодно, выматывали людей психологически. У всех в глазах был только один вопрос: когда их всех окончательно добьют?
И каждый день блокады – обстрелы, обстрелы, обстрелы! И новые раненые, контуженые, обожженные.
Мог ли предполагать Константин Новиков, уроженец Ленинграда, чья бабушка пережила страшную блокаду, что сам когда-нибудь попадет в такую же страшную ситуацию? Костя помнил ту памятную табличку на одном из домов на Невском проспекте: «Внимание! Во время обстрела эта сторона улицы наиболее опасна!» Такие же таблички впору было писать и на домах в Славянске, только вот целых стен здесь было очень мало.
Ко всем ужасам окружения добавлялся и еще один – слухи. Слухи множили силы врага и уменьшали собственные. Когда образуется информационный вакуум, он моментально заполняется самой невероятной информацией из разряда ОБС – «одна бабка сказала». Читая книги о войне, Константин Новиков удивлялся тому, что партизаны и подпольщики на оккупированных фашистами территориях рисковали ради листовок. Этих маленьких клочков бумаги с крупицами правды. Теперь молодой военврач понимал, что именно правда была самым мощным оружием – мощнее даже, чем «катюши» и «тридцатьчетверки».
Самого Костю Новикова бросало от полнейшего отчаяния до какой-то немотивированной надежды, так утопающий хватается за соломинку. Эти переживания сменялись мрачной решимостью, которая вскоре все так же необратимо сменялась полнейшей апатией и покорностью неумолимой судьбе. Единственное, что заставляло молодого военврача держать себя в руках, – ответственность за раненых. Подобное чувство не было чем-то возвышенным: просто для врача оно наиболее привычно и осязаемо, так сказать, в атмосфере полнейшей неопределенности окружения.
Сейчас, в эпоху Интернета и информационных технологий, тоже было непросто противостоять потокам киевской лжи. Говоря о мире, «шоколадный президент» с руками по локоть в крови продолжал уничтожение восьми миллионов своих же граждан, живущих на Донбассе и в Луганске.
И это при том, что официальный, а значит – лживый, Киев заявлял, что заботится о «гражданах Украины в районе проведения «Антитеррористической операции». О том, как на самом деле «заботится» Украинское государство о простых людях на Донбассе, может рассказать следующая публикация украинской же прессы. Цитаты взяты из журнала «Корреспондент» № 23 (613) от 13 июня 2014 года, статья Артема Горячкина «Приказано выжить»:
«… Ирина Измайлова,
замглавврача краматорской
станции переливания крови
Проблемы у работников бюджетной сферы нашего города возникли не столько с силами самообороны, сколько с властями Киева. Нас заблокировало казначейство, и больницы, детсады, школы перестали получать финансирование…
…В нашем случае есть еще и требования закона о донорстве. Мы обязаны оплатить человеку, сдавшему кровь, стоимость обеда. По последним расчетам эта сумма равна 30 грн с копейками. Но из-за блокировки счетов казначейства мы не можем выдать даже эти деньги.