Гнев Новороссии
Шрифт:
– Ну, и где же? – подполковник Авраимов быстро глянул на Новикова, не прерывая шва на своем пациенте.
– В стане врага! Я серьезно, Юрий Гаврилович. Тут один блокпост украинских «ментов» есть, я несколько раз через него мотался, оставил им пару бутылок водки. «Паленка», конечно, жуткая, но ведь на халяву и уксус сладкий. Кстати, спирта у нас более чем достаточно, можно часть на лекарства обменять, причем – довольно выгодно. Те сельские хлопцы из Владимира Волынского вряд ли разбираются в современной фармакологии, а вот спирт они оценят!
– Костя, не страдай фигней!
– Хорошо, Юрий Гаврилович, не буду, – как-то чересчур уж покладисто ответил Новиков.
Рано
Но – обошлось. Украинские силовики, которые стояли на этом блокпосту уже около месяца, знали врачей в лицо и особой агрессии не выказывали. Понимали, что и сами могут лечь на операционный стол, и тогда только от мастерства хирурга будет зависеть их жизнь. К тому же многие из них зимой 2014 года стояли на Евромайдане против беснующейся толпы украинских националистов, выдерживали натиск озверевших от безнаказанности бандеровцев, принимая огненные удары «коктейлей Молотова». И сейчас, мягко говоря, украинские силовики не испытывали особо теплых чувств к «бандерлогам» из Нацгвардии Украины.
– Здоровеньки булы, хлопцы! – Новиков затормозил и вышел из «уазика», держа белую пластиковую канистру над головой.
– Шо це? – часовой возле баррикады нервно передернул затвор автомата.
– Охолонь, Мыкола, – флегматичный пулеметчик сделал затяжку и щелчком отправил окурок поверх баррикады. – То русский доктор прыихал. Шо хотели, ваше благородие?
– Тут – десять литров спирта, нужны медикаменты.
– Доктор, иди у блиндаж, там трошки есть. Вчора Красный Хрэст приезжал, много оставили, нам столько не надо. Лежит, только место в холодильнику занимает!
– У вас и холодильник есть?! – удивился Новиков.
– А як же ж! Приспособились: тут у нас малэнький генератор есть, для зарядки аккумуляторов для рации. Так мы к нему и холодильник присобачили. А начальство лается [34] , что у нас перерасход топлива на блокпосту, – хмыкнул мужик средних лет с укороченным автоматом через плечо.
В холодильнике обнаружилась настоящая пещера Аладдина! Представители Красного Креста привезли не только сильнодействующие лекарства, которые необходимы в хирургии и при реанимации, но и десяток флаконов с плазмозамещающими препаратами! Неизвестно, какого черта вообще здесь, на блокпосту, делают препараты, место которым – в операционной! Скорее всего, представители Красного Креста сгрузили все по-быстрому под объективами телекамер и свалили из зоны боевых действий. Новиков впервые благословил армейский бардак.
34
Ругается (искаж. укр.).
– Ну, шо, доктор, порядок?
– Да, так я забираю все это? – сказал Костя, передавая канистру.
Солдат Внутренних войск отвинтил крышку, понюхал и довольно крякнул.
– О, цэ добре! Забирай!
– Слушай, а где ваши командиры?
– Да хрен их знает, цих [35] командиров! Зъебалысь куда-то!
– Слухай, доктор, тут у одного нашего ранка загноилась, посмотришь?
– Давай, – Константин Новиков натянул перчатки.
Рана на руке солдата уже успела нагноиться под несвежими бинтами. Военврач вычистил ее от гноя и залил перекисью водорода. Потом положил ихтиоловую мазь и забинтовал.
35
Этих (укр.).
– Через пару дней сделаете ему перевязку. Ну, все, бывайте, мужики! И не лезьте под пули.
– Ты это, если еще что будет, так ты заезжай! Поменяем на все, кроме патронов.
Подполковник медслужбы Авраимов был в бешенстве, хотя для остальных врачей поступок Кости был просто героическим.
– Ты что, старлей, окончательно охренел?!! Ты рисковал собой и сотрудничал с врагом! С ума все сошли…
– Ну, так поставьте меня к стенке! – не выдержал Новиков. – Юрий Гаврилович, мы – в окружении, постоянные стычки с бандеровцами, артобстрелы, украинская авиация бомбит… Со дня на день будет штурм. Я сейчас только работой и спасаюсь, иначе совсем «крыша съедет».
– Ладно, Костя, я тебя понимаю. Но и ты пойми меня, как командир, я отвечаю за всех вас. А твой сумасбродный поступок… – Юрий Гаврилович молча протянул руку. – Спасибо за медикаменты, они нам очень нужны.
Старший лейтенант Новиков кивнул и ответил крепким рукопожатием.
– Иди, отдохни и заступай на дежурство. Сменишь капитана Максименко в послеоперационной палате.
Дежурство, короткий отдых – и снова многочасовые операции под аккомпанемент разрывов бомб и снарядов. Снова – поток раненых и искалеченных пятнает кровью стерильные простыни операционных столов под ярким светом бестеневых ламп.
Вместо отдыха подполковник Авраимов огорошил военврачей еще одной новостью:
– Наши разведчики сообщают, под Славянск перебрасывают карательный спецбатальон «Азов».
– Значит, скоро – штурм, – констатировал сразу посерьезневший капитан Асмолов.
– Это будет не просто штурм, а тотальная «зачистка» в случае, если наши не удержат позиций. Мы, как представители другого государства, имеем право покинуть зону боевых действий и спасти хотя бы часть раненых.
– А что будет с остальными? – вопрос старшего лейтенанта Новикова был риторическим.
– Раненых мы не бросим, – тихо сказала Ира Митько.
Как будто мало было бед, что обрушила на Славянск вся остальная «страна победившего бандеровского фашизма»! Война, ежедневные бомбежки и артобстрелы, смерти и увечья людей, отсутствие электроэнергии, недостаток воды и отсутствие санитарных норм. Дефицит продуктов…
Такое могли устроить действительно только фашисты!
Но и это не все. Нацгвардия Украины и войска начали обстреливать окрестности Славянска «Градами», ракеты которых были начинены кассетными противопехотными минами. При залповом огне огромные территории попросту «засеивались» дьявольскими «семенами смерти».
Такая мина-«лепесток» не убивала, а калечила, отрывала стопу, уродовала голень, превращая ногу в кровавые лохмотья. Взрыв калечил не только тело, но и судьбу человека.
Минно-взрывная травма, размозжение мягких тканей и костей стопы и нижней трети голени. Перед Константином Новиковым на операционном столе лежал немолодой уже мужчина. Страшную новость об ампутации он воспринял, на удивление, спокойно.
– И с протезом люди живут. А чего мне? В космос лететь не собираюсь, дочку вырастил, сейчас в Донецке учится на учителя, замуж прошлой осенью выскочила. Я на металлургическом заводе, на горячем стаже «отпахал» почти двадцать лет. Нормально, режьте, доктор.