Гнев Новороссии

Савицкий Георгий

– Ира, делай премедикацию, давай наркоз. И поможешь мне с ампутацией.

– Но я же…

– Все остальные хирурги заняты, а один я не справлюсь.

– Хорошо, Костя, – лицо молодой женщины стало одного цвета с белой хирургической маской, но она взяла себя в руки.

Да, созерцание изорванной конечности и перспектива ее ампутации оптимизма не прибавляют. Но делать нечего, иначе раненый попросту умрет. От болевого шока, от потери крови, от заражения и гангрены. Константин Новиков решил действовать максимально щадяще, если это вообще возможно при такого

рода операции.

Ирина подложила стерильный валик под изуродованную ногу, затянула жгут выше места ампутации.

По капельнице медленно поступала плазма, компенсируя сильную кровопотерю раненого. Прерывисто пищал кардиомонитор.

– Скальпель?

– Скальпель, – в руку хирурга лег острейший блестящий хромом инструмент.

Константин Новиков сделал разрез на уровне ампутации и повел вниз вдоль малоберцовой кости. Он «выкраивал», формировал лоскут на культю. Кожно-фасциально-надкостничный лоскут хирург отпрепарировал до места перепиливания кости. Затем рассек фасцию голени, мышцы и межкостную перегородку.

– Распатор Фарабефа изогнутый.

– Держи.

– Ира, оттяни мягкие ткани марлевым ретрактором. Придержи…

Инструментом, напоминающим долото, Новиков обработал надкостницу. Затем острым скальпелем по переднему и внутреннему краю большеберцовой кости надсек ее. Распатором Фарабефа сместил надкостницу подальше от места распила.

– Костный фиксатор Фарабефа.

– Возьми.

Костя Новиков взялся за ампутационную дуговую пилу. С противным скрежетом зубья впились в обнаженную, розовую на фоне темно-красных мягких тканей кость. С каждым движением полотно пилы, напоминающей отдаленно лобзик, вгрызалось все глубже в костную ткань. Вся эта жуть называется транспериостальным способом перепила.

Треугольный гребень большеберцовой кости хирург спилил под сорок пять градусов, отступив десять миллиметров от распила. Затем острые края удалил костными кусачками Люера и сгладил рашпилем. Та еще картина: посреди кровавых ошметков «зачищать» острые кромки спила кости напильником, словно какой-нибудь черенок от лопаты!

Малоберцовую кость хирург ампутировал на два сантиметра короче большеберцовой.

– Ира, выделяем крупные сосуды и накладываем лигатуры. Кетгут, «тройку».

Вместе они наложили лигатуры на переднюю и заднюю большеберцовую, а затем и на малоберцовую артерии. Потом таким же образом перевязали и более мелкие кровеносные сосуды.

Теперь нужно было еще и усечь нервные пучки. Если сделать это небрежно, то последующие фантомные боли пациента будут просто адскими!

– Коли новокаин в эпиневрий – оболочку нервного пучка, – если этого не сделать, то раненый, даже под наркозом, получит мощнейший болевой импульс.

– Острое лезвие бритвы.

– Держи.

Быстрым и резким движением обычного бритвенного лезвия «Нева», только, разумеется, стерильного, Новиков отсек нервы.

Хирург убрал кровавые ошметки плоти с операционного стола. Они тяжело плюхались в оцинкованный таз на полу операционной.

Кожно-фасциально-костничный лоскут приложили к распилу костей, наложили швы на фасцию и кожу. Константин Новиков поставил еще и дренаж, на всякий случай. Под конец операции руки по локоть и халаты хирургов на груди были пропитаны кровью.

Ирина Митько от пережитого кровавого кошмара едва держалась на ногах. Костя подхватил ее под локоть и вывел в предоперационную. Помог стащить пропитавшуюся потом и кровью хирургическую одежду.

– Костя, у тебя водка есть?

Новиков молча развел спирт ледяной минералкой из холодильника.

– Залпом! За твою стойкость, Ирочка, ты мне очень помогла.

В предоперационную вышел подполковник Авраимов. Принюхался, забрал у Кости мензурку, плеснул себе и, не разбавляя, выпил. Зажмурился, утирая слезы.

– Ух, зараза! Но зато хоть в голове прояснилось. А вы молодцы, ребята, – обычно сдержанный на похвалы военврач потрепал Костю по плечу и чмокнул Ирину в щеку.

* * *

Наступление бандеровских карателей началось спустя две недели осады Славянска. Русские хирурги проводили очередные операции, когда земля задрожала от лязга танковых гусениц, рева и завывания дизелей. Судя по грохоту канонады и потоку раненых, бой шел уже непосредственно в Славянске.

– Плотно бьют, сволочи! – констатировал старший лейтенант Новиков.

Он как раз пытался вытащить осколки из грудной полости очередного ополченца. Бронежилет дал патриоту Донбасса призрачный шанс на выживание, и теперь хирург трудился над тем, чтобы реализовать этот шанс с максимально возможной вероятностью.

– Сестра, тампон. Осушите рану.

Вывернув руку под неестественным углом, Костя все же нащупал этот проклятый осколок и аккуратно поддел его пинцетом. Вытащив весь металлолом, молодой военврач обработал рану и наложил швы.

– Этого можете уносить. Дайте ему антибиотиков широкого спектра действия.

– Хорошо, доктор.

В операционную, прижимая стерильную маску к лицу, заглянул один из стрелков-санитаров.

– Кто-нибудь из офицеров, выйдите на минутку сюда. Это срочно.

– Костя, ты закончил? – подполковник Авраимов на секунду отвлекся от своего пациента.

– Да.

– Выйди, узнай, что там стряслось, – слова главврача 4077-го отдельного медбата заглушил близкий разрыв снаряда.

Костя вышел в предоперационную, там его ждал незнакомый командир в грязном камуфляже и бронежилете. Тем не менее, на оттертых от комьев земли берцах были надеты синие одноразовые бахилы. Левая рука ополченца была перевязана прямо поверх формы.

– Что там стряслось? Вы присаживайтесь, автомат можете положить на кушетку. Рассказывайте, а я пока обработаю рану, – Костя натянул свежие перчатки и стал разматывать заскорузлый от грязи и крови бинт.

– Бандеровцы прорвались к центру города. На вашем направлении наступает карательный батальон «Азов», его недавно перебросили из Мариуполя под Славянск. Это – «отмороженные» фашисты, им все равно, кого убивать. Фанатики, не щадят никого и сами не боятся смерти. Верят, что попадут в свою Валгаллу.