Гнев Севера
Шрифт:
— Рагнар Сигурдсон мертв, — сказал я. — И он пал не в бою.
Повисло напряженное молчание. Потом раздался хруст. Это переломилось копье Железнобокого.
— Говори, — сухо бросил Ивар, продолжая работать ножом.
— Был шторм, — сказал я. — Наш корабль выбросило на скалы. Выжило меньше сотни…
Меня слушали очень внимательно. Я видел, как мрачнеют лица братьев. От их яростных взглядов мне было не по себе, но я сумел довести историю до конца. В том числе и свою историю. О том, как я прикинулся
— Ты мог убить этого Эллу! — Хвитсерк ударил кулаком по деревянному столу.
— У меня не было такого права, — я по-прежнему смотрел только на Сигурда. — Это значило бы лишить этого права тех, кому оно принадлежит.
— Кому еще…
— Он говорит о нас, брат, — прошипел-прошептал Сигурд. — И он прав. Это наша месть. Только наша.
— Ты не принес ему удачи, Ульф-ярл, — лишенным эмоций голосом произнес Ивар.
И тут я увидел, как на белой медвежьей шерсти расползается алое пятно. Бескостный резал уже не древко топора, а собственную ладонь. И словно не замечал этого.
— Но это была удача отца — взять тебя с собой. Ты поступил правильно. И будешь вознагражден.
Я кивнул.
— Да, — сказал я. — И моей наградой будет то, что я пойду с тобой в страну англов.
Не то чтобы я хотел лично поучаствовать в этом вике, но иного способа, который обозначил бы, что я с мстителями на одной стороне, придумать так и не сумел.
Ивар положил топор, воткнул нож в стену. Кровь продолжала капать, но он не обращал внимания.
— Эти люди с тобой, что у них в сундуках?
— Это английские ярлы, — сказал я. — Родичи Эллы-конунга. В сундуках верегельд за вашего отца. Конунг Элла не хотел убивать вашего отца. Он не знал, кого пленил. Ваш отец молчал. И мне велел молчать. Но когда умер, конунг англов узнал, кого убил. И сожалеет. — И добавил после небольшой паузы: — Он хороший воин, Элла. И был бы хорошим конунгом для своих людей, если бы не сделал то, что сделал.
Костяная фигурка «конунга» хрустнула в пальцах Сигурда и рассыпалась. Он сдавил ее с такой силой, что из-под ногтя показалась кровь.
— Родичи, говоришь? Я разрежу им животы, — процедил Змееглазый, поднимаясь, — выпущу кишки и запихну туда их серебро!
Один из лордов попятился. Второй остался на месте. Возможно, оцепенел от страха.
— Нет! — жестко бросил Ивар. — Не всех. Я отдам тебе этого, — он указал на того, кто остался стоять. — И мы возьмем серебро. Оно нам пригодится, когда мы будем готовиться к походу. К великому походу, как сказал бы отец.
— Я не стану ждать! — возразил Сигурд. — У меня здесь двадцать кораблей. И еще столько же в моем гарде! У Хвитсерка — не меньше. Бьёрн, ты с нами?
Железнобокий поглядел на Ивара. Тот покачал головой.
— Почему? — спросил Бьёрн.
— Я был там, — ответил Ивар. — Даже ста кораблей будет мало для мести. И еще
— Срал я на Англию! — зарычал Сигурд. — Я хочу мести! Я хочу вырезать легкие из спины убийцы моего отца! И я это сделаю!
— Сделаешь, — согласился Ивар. — Можешь сделать кровавые крылья вот этому англичанину хоть сейчас. Но в Англию мы пойдем тогда, когда будем готовы! Я потерял отца! И не хочу потерять братьев! Ты понял меня, Сигурд?
Примерно минуту они сверлили друг друга ледяными взглядами. Казалось, даже температура в зале упала на несколько градусов. Или поднялась. Мало кто может меня испугать в этом мире. Но эти двое…
А потом между ними встал Бьёрн Рагнарсон, и оба тут же успокоились.
— Брат, — сказал Железнобокий. — Помнишь, два года назад ты рассказал мне свой сон.
— Помню, — голосом Ивара можно было замораживать воду.
— Тот сон… Он был вещим.
— Да.
— Что за сон? — спросил Хвитсерк.
— Я видел во сне, как огромный змей плюнул ядом в отца, он не успел подставить щит. Я видел его мертвое тело, распухшее от яда.
— Ты должен был рассказать ему! — яростно бросил Сигурд.
— Я рассказал, — бесстрастно произнес Ивар. — Отец посмеялся. Сказал: этого змея он уже убил.
— Ульф, — повернулся ко мне Железнобокий. — Ты был там… — В его голосе я услышал осуждение. Понятное. Я выжил, а Рагнар — нет. — Ты был там. Сколько кораблей нам надо привести туда, чтобы месть была полной?
— Тысячу, — сказал я. — И пятьдесят тысяч воинов. Не знаю, хватит ли этого, чтобы взять всю Англию, но для того, чтобы наказать Эллу-конунга, этого будет довольно. Даже если некоторые другие конунги придут ему на помощь.
— Некоторые? — Бьёрн глянул на меня испытующе.
— Да. Они не любят друг друга, тамошние конунги. Вдобавок там живет не один народ. Саксы, англы, валлийцы. Еще скотты на севере. У них тоже свой конунг. А на земле, которую называют Кентом, вообще живут наши родичи юты. Капитан, который привез меня сюда, вот он стоит, — я показал на Стена, — он ют.
— Вот как? Ты из Ютландии? — спросил Бьёрн.
— Сам я нет, но моя родня оттуда.
А он неплохо держится, Красный. Особенно если учесть, что, в отличие от англичан, прекрасно понимает, о чем говорят Рагнарсоны.
— Ульф верно сказал? О том, что у ваших конунгов вражда.
— Мы, юты, не раз встречали железом уэссекских королей, — ответил капитан. — Тот, кто пустит им кровь, станет нашим другом!
Да он дипломат, этот кентиец. Сказал Железнобокому то, что тот хотел услышать. Но вместе с тем не сказал ничего. Потому что отлично понимает, что дружественные норманны могут оказаться похуже враждебных саксов.