Гнев Тиамат
Шрифт:
– О, – ответил Тревон. – Извини.
– Были же времена, когда я была просто ученым, – посетовала Элви. – И мне, помню, ещё нравилось – было так мило.
Через пять минут на мостике появился Сагаль и проплыл к своей станции, не глядя ни на кого вокруг. Элви вспомнила, как он сидел на том же месте, ещё не просохший от геля, и плакал. Сейчас он был совсем другим, и даже против воли, она на мгновение восхитилась им. В молчании он уставился на дисплей. Самыми громкими звуками был тихий шум рециркулятора, и нервное постукивание пальцев Тревона.
Пока Джен снова объясняла значение
Жестом он открыл канал связи.
– Адмирал Сагаль, чем могу помочь?
В голосе губернатора Сонг слышался отблеск тягучего выговора уроженки Долины Маринер. Интересно, чей это признак, – марсиан, работающих на Лаконию, или лаконианцев, унёсших свой акцент в инопланетные миры и вернувших его обратно. Своеобразное послушание людей Дуарте, или неотъемлемая часть марсианского характера.
– Мои очкарики выдали анализ, который я хочу показать вашим, губернатор. Может, ничего стоящего, но стоит придержать бомбардировку, пока мы не поймём, с чем имеем дело.
Последовала долгая пауза.
– Заинтриговали, адмирал. Присылайте, что там у вас.
– Спасибо, – сказал Сагаль, и губернатор отключила связь. – Доктор Лайвли, поделитесь выводами с «Тайфуном» и «Мединой». Посмотрим, разделят ли они ваши опасения.
– Да, сэр, – подтвердила Джен, и стала копаться с данными, как студент, получивший дополнительные пять минут на выпускных экзаменах.
Фаиз тронул Элви за плечо, и еле слышно зашептал:
– Думаешь, нам просто сошло с рук, что мы...
И вселенная взорвалась.
Будь это звук, он бы оглушил. Элви зажала руками уши. Рефлекс. Наиболее приближенное значение. Закричала Джен. Элви попыталась рухнуть на палубу, но вышло лишь подтянуть ноги, и поплыть в позе эмбриона. Изгиб настенного поручня перед её глазами стал узором, изысканным и прекрасным. А тёмное масляное пятно, потёртость от касания рук экипажа, – картой обширной береговой линии, фрактальной и сложной. Она чувствовала близость Фаиза по волнам давления, прошедшим между ними, что соприкоснулись, и отразились прочь, когда оба закричали. Воздух превратился в туман из атомов. Сагаль стал их скоплением. Она и сама была облаком.
Ты знаешь это, думала она. Ты уже была здесь. Только не отвлекайся. Только не потеряй себя.
Облако её руки завибрировало в пустоте, скользнуло сквозь ничто и упало на облако, бывшее поручнем. Энергетические поля между атомами тела и металла начали танец давлений, их волна породила в руке молнию, настолько сложную, что на ней трудно было сосредоточиться. Она фиксировала и обычные чувства, но происходило сразу так много всего, что почти невозможно было удержать ощущения в уме.
Элви обнаружила, что видит сквозь внезапно испарившийся корабль и облака вокруг. «Медина» стала огромной, но призрачной грозовой тучей в центре всего, что было ими.
И кто-то двигался там, в облаках, тёмный, извилистый, скользя словно танцор меж капель дождя. Ещё один. И ещё. Они шли со всех сторон, пронизывая газ, жидкости и монолитные формации, рассеивая облака своими телами. Твёрдые. Реальные в каком-то ином смысле, отличающемся от скоплений материи. Реальнее всего, что ей довелось повидать. Завитки тьмы, никогда не знавшие света. Не способные узнать свет. Ты уже видела этот антипод света. Тьму, похожую на глаз злого бога... Уже произносила эти слова.
Один крутнулся вихрем слева от нее, если «лево» ещё имело значение. Свернулся знаком вопроса, внутри него, и вокруг, зажглись узоры атомов и вибраций. Красота. Благодать, – и невозможно оторвать взгляд. Облака смешались, потянулись за ним вслед, превратились в чистые, чистые цвета. И только усилием можно было признать в них кровь.
Да, она была здесь раньше. В первый раз это ошеломляло. И сейчас тоже, но теперь она знала, что это. И смогла удержать разум цельным. Хотя бы на миг.
Ты молодец, малышка. Молодец. Ты сможешь. Продержись ещё немножко. Но действовать надо сейчас...
Она пыталась вспомнить, какое у неё горло. Представить, каким образом частички материи и пустоты раньше складывались в слова. Они ещё могли это сделать. Всё ещё оставались её телом и воздухом, которым она дышала. Она попыталась собрать их, заставить продержаться вместе достаточно долго, чтобы крикнуть.
Экстренная эвакуация. Майор Окойе, код дельта-восемь. Завиток тьмы метнулся к ней...
...и был отброшен. Все они соскальзывали, опадали чёрными снежинками сквозь облако вибраций, что когда-то было полом. Всё закружилось, одна форма складывалась в другую. Расфокусируй она глаза, и смогла бы просто узнать их. Покатившееся тело Джен, когда маневровые двигатели превратили палубу в склон холма. Чья-то рука от пальцев до локтя и даже пара сантиметров плоти чуть выше. Свет основного дисплея, слишком обширный, чтобы вместить какой-то смысл, кроме простой элегантности фотонов, повисших в воздухе. Она почувствовала боль, как отзвук далёкого водопада. И провалилась в неё, погружаясь в какое-то подобие сна.
И вернулась мгновением позже. Ускорение, которое могло быть и одной третью, и пятью g, тянуло её вниз. А когда она попыталась сесть, оказалось, что кровь приклеила щёку к палубе. Воздух вонял, но таким большим количеством соединений, что не разобрать в деталях. Визжали сигналы тревоги, эхом отражаясь друг от друга в бессмысленной какофонии. Всё и сразу было очень неправильно. Огромным усилием воли она подняла себя на ноги.
Мостик стал иллюстрацией кошмара. Целые куски переборок, палуб, оборудования – исчезли. Словно безумный художник стёр наугад части реальности. Включая людей.
Сагаль всё ещё сидел за своей станцией, но длинная лента плоти с его головы и правого плеча просто пропала. Джен лежала неподвижной грудой в углу, там, где палуба встречалась со стеной, вся в крови, которая могла быть её собственной. Рука Тревона валялась рядом с его станцией, а на месте его амортизатора зияла дыра с мягкими краями сквозь следующую палубу, и ту, что под ней. Словно коралловый риф, сделанный из её корабля и друзей и…
– Фаиз! – истошно закричала она. – Фаиз!
– Тут, – раздался голос позади неё. – Я тут. Я в порядке.