Гнев Тиамат
Шрифт:
Бобби и Наоми опять взялись за старое.
Когда Алекс вернулся, они спокойно болтали, но он точно мог сказать, что пока его не было, тут шел жаркий спор. Наоми опустила голову и позволила волосам упасть на глаза, как всегда делала, когда ее что-то расстраивало. Лицо Бобби потемнело больше обычного, разгоряченное возбуждением или гневом. Алекс делил с Наоми один маленький корабль десятилетиями, с Бобби лишь немногим меньше. Едва ли они могли хоть что-то утаить друг от друга.
Немного задевало, что они пытаются от него скрываться, потому как это значило, что и ему придется скрывать, что он понял.
— Я все, — сказал Алекс.
Бобби кивнула и постучала пальцами по столу. Наоми чуть улыбнулась сквозь завесу волос.
Алекс об заклад мог биться, что спорили они все о том же, о чем и всегда, с самого Фрихолда. Безопаснее всего будет притвориться, что все в порядке. Разумный человек не полезет в драку двух зверей, а в спор между Наоми Нагатой и Бобби Драпер не сунется и полный тупица. Ни за что, если хочет остаться при штатном комплекте пальцев. Метафорически выражаясь, конечно.
— Ну… — начал Алекс. Пауза затянулась, молчание стало неловким.
— Ага, — ответила Наоми. — Мне еще кучу всего надо переделать, прежде чем лезть обратно в ящик.
Бобби кивнула, хотела что-то сказать, но передумала. Не успели они и глазом моргнуть, как она пролетела расстояние до Наоми и подхватила ее на свои ручищи. Обе были примерно одинакового роста, но Бобби весила кило на сорок больше. Выглядело это, будто белый медведь схватил вешалку. Но драться они явно не собирались, потому что обе плакали и хлопали друг дружку по спинам.
— Как же все-таки я рада тебя видеть, — сказала Бобби, и обняв Наоми покрепче, приподняла ее над палубой.
— Я скучаю, — ответила Наоми, — по вам обоим. Так, что и сказать не могу.
«По вам обоим» прозвучало как приглашение, и Алекс шагнул вперед и обхватил их обеих руками. И через миг уже плакал с ними. Чуть погодя, поняв, что все в порядке, они разошлись. Бобби вытерла глаза салфеткой, а Наоми не обращала внимания на ручьи из своих глаз. Она улыбалась. Алекс подумал, что видит на ее лице, наверное, первую настоящую улыбку с тех пор, как Холдена увезли на Лаконию. Его пронзила мысль о том, как же теперь одинока жизнь Наоми, которая прячется в грузовом контейнере и путешествует с корабля на корабль, со станции на станцию. И пусть этот выбор они сделали все вместе, он чувствовал укол вины за то, что оставил ее вот так. Но Бобби нуждалась в пилоте, а Наоми, в ее роли тайного дипломата — не нуждалась. Не нуждалась и не хотела.
— Когда мы снова свидимся? — спросила Бобби.
— Хотела бы я знать, — ответила Наоми. — Вы, ребята, надолго в Солнечной?
— Не ко мне вопрос, — пожала плечами Бобби.
Сейчас дело обстояло именно так, а даже если бы и нет, ответ не изменился бы. Никогда ведь не скажешь, кто может тебя слышать, и даже здесь, на станции Транспортного Союза, в задней комнате бара для сторонников АВП, привычка к конспирации брала своё.
В тот же миг терминал Алекса зажужжал. Началась подготовка к перемещению «Шторма» с нынешнего корабля на новый. Наоми не единственная жила в рискованной игре в наперстки.
— Босс, надо идти смотреть за переносом, — сказал он Бобби.
— Я с тобой, — ответила она, сгребла Наоми в охапку, горячо обняла напоследок. — Береги себя, старпом.
— Только этим и занимаюсь, — сказала Наоми с улыбкой.
Чувствовалась какая-то неправильность в том, что они оставляют ее здесь. Ну, как и всегда.
Алекс никогда не признался бы в этом вслух, но «Грозовой Шторм» пугал его до чертиков. «Росинант» был как первая любовь. «Роси» напоминал инструмент, растущий вместе с рукой, для которой предназначен — удобный, знакомый, безопасный. И даже будучи грозным боевым кораблем, он всё равно оставался домом. Правильным местом. Алекс жутко по нему скучал.
Ходить на «Шторме» было всё равно что жить внутри чужеродной твари, которая притворилась прирученным скоростным кораблем, а к нему потом кто-то прикрутил чертову уйму огневой мощи. Если полет на «Роси» напоминал сотрудничество, а корабль служил воле пилота, то полет на «Шторме» ощущался как попытка договориться с опасным зверем. Каждый раз, садясь в кресло пилота, Алекс боялся, что его что-нибудь укусит.
Бобби осмотрела корабль от носа до кормы со своим техником и тот заверил ее, что в строении корабля нет ничего опасного для команды. Алекс остался при своем мнении. Порой в управлении случались моменты, когда корабль, казалось, не реагировал на команды; казалось, он осмысливал их и соглашался, но чертово решение принимал сам. Единственным человеком, чьим ушам он все это доверил, стал его второй пилот, Каспар Асоа.
— Ну, в общем, ага, управление чуток тупит, но вряд ли это значит, что корабль сопротивляется, — сказал Каспар, с подозрением косясь на Алекса. Тот эту тему больше не поднимал.
Но Алекс пилотировал космические корабли долгие годы, и знал то, что знал. «Шторм» явно состоял из чего-то еще, кроме металла, углерода и этого непонятного кристаллического дерьма. Даже если больше никто этого не видел.
Но черт, какой же всё-таки это был великолепный корабль.
Алекс стоял у маленького обзорного окна и смотрел, как «Шторм» осторожно двигается из открытого ангара в их старом транспортном корабле в такой же на новом. Два массивных транспортника прикрывали движение «Шторма», а в гигантском объеме центрального хаба транзитной станции терялись и они сами. Все делалось намеренно, чтобы перекрыть обзор всем известным телескопам и радарным станциям правительства. Все, что могла узнать Лаконианская империя — два тяжелых транспортных судна пришвартовались в одном месте, скинули или подобрали какой-то груз, и пошли каждый своим путем. То, что в это время ворованный лаконианский корабль переехал из одного в другой, никак не отразится ни в официальных записях, ни в лентах новостей. А «Шторм» с командой смогут свободно жить и сражаться ещё день. Если никто ничего не проглядел.
Сверкающие металло-кристаллические обводы корабля казалось, светят собственным светом даже в тени каньона, созданного грузовиками и станцией. Ослепительно белые выхлопы перегретого газа вспыхивали и исчезали, когда срабатывали маневровые двигатели. Каспар за штурвалом с отработанной легкостью мягко подталкивал лаконианский эсминец к открытому выходу с грузовой палубы старого корабля ко входу в новый. Они множество раз играли в эту игру, и оба пилота уже стали экспертами в перемещениях корабля в ограниченных пространствах.
Как бывший военный, Алекс всегда удивлялся, как им на самом деле удается сохранять конспирацию. Они тайком пролезли через врата на имперском корабле, скрытом во чреве корабля Транспортного Союза. Напрямую задействовали по крайней мере десятки, а то и сотни людей. И каким-то образом им сходило это с рук.
Почти для всех теорий заговора бритвой Оккама служит тот аргумент, что люди крайне дерьмово хранят тайны, и эта дерьмовость растет по экспоненте с увеличением числа посвященных. Но с помощью друзей в Транспортном Союзе, бывших членов АВП, они месяцами вели скрытую разведку и пока не попались. Это много говорило о том, какие из астеров за последний век или два получились повстанцы. Скрытый бунт против значительно превосходящей военной силы вшит в их ДНК. Двадцать лет Алекс служил в марсианском флоте, потом бился со Свободным Флотом, и за это время ему приходилось охотиться на самые радикальные астерские группировки. И часто неискоренимая тяга астеров к хитростям и партизанской войне просто выносила ему мозг. А теперь благодаря ей он оставался жив.