Гнев Тиамат
Шрифт:
Сидевший в сторонке Алекс подался вперед. Он сложил руки на коленях, не поднимал глаз. Бобби не знала, о чем он думает.
– Если кому-то это не по душе, – продолжала Бобби, – силой не держу. До готовности челнока и нужного сочетания орбит остается четверо суток. Все это время я могу принимать отставки. Сластить пилюлю не буду. Ничего опаснее мы еще не делали. Даже если победим, вероятны потери. Скорее всего, тяжелые. Но я даю слово каждому из вас, что за безнадежную задачу мы бы не брались. Я послала детальные планы главам групп. Если есть вопросы, валяйте, спрашивайте. Лишь бы не запороть
Люди нестройно подтвердили.
– Я спрашиваю: ясно?
На этот раз хор отозвался дружнее. Наполнил пространство. Налился силой.
– Потрясающе. Приказ вы слышали. Свободны.
Джиллиан мигом сорвалась с места, подгоняла команду, как овец. Чуть ли не покусывала. От этого ей придется избавиться, прежде чем она получит собственную команду. Но сейчас Бобби не стала вмешиваться. На корабле накопилась энергия, которую надо было выплеснуть. Она и в себе ее ощущала.
Вернувшись в свою каюту на «Предштормовом», она занялась наведением порядка. Каюта этого не требовала – требовала Бобби. Ритуал уборки успокаивал. Она обнаружила, что напевает себе под нос. Бог весть сколько она этого не делала. Еще предстояло вернуться в свой временный лагерь и подчистить все следы своего пребывания, но с этим можно было подождать. Она уже решила, что Алекс не придет, когда он постучал в дверь каюты.
– Привет, – начала она.
– Наоми одобрила твою идею?
– Так далеко не пошла. Скорее, она считает, что эта плохая идея в самый раз по нынешней ситуации.
Алекс выдавил улыбку. Он был так меланхоличен, что она почти устыдилась своего радостного предвкушения.
– Если захочешь отойти в сторону, никто не станет думать о тебе хуже. Кит тебе сын. Ты часть его жизни, а это… если выберешь его, я пойму.
– Ты не весь план выложила. Что будет после доставки заряда?
– Мы никогда такого не делали. Думаю, что перед этим взрывом ядерный будет вроде хлопушки, а больше не знаю, что сказать. Но «Предштормовой» – крепкий корабль. Даже если его достанет обломками, может и выдержать. Возможно.
– Но челнок тебе придется куда-то отвести, – сказал Алекс. – Возьми меня. Я придумаю, чем прикрыться.
– Ты мне нужен на «Предштормовом». Чтобы вывести «Бурю» туда, куда надо и когда надо. Для этого нужен классный пилот. Ты. Мы с Рини будем в силовых скафандрах. Даже если челнок разнесет в клочья, наша защита окажется надежнее. А ты успеешь нас подобрать.
Алекс мялся. Она видела, как он подыскивает возражения, – так пожилые супруги видят, когда мужу или жене надо передать соль.
– Мне тоже не нравится, что мы будем врозь, – сказала Бобби. – Но так надо.
– Да, капитан. Ладно. – Он вздохнул и, к ее удивлению, вдруг ухмыльнулся. – Чертово родео выйдет.
– Они даже не узнают, что их убило, – сказала Бобби. – Жаль только, что Трехо не будет на корабле, когда мы превратим его в горячую быстро движущуюся пыль.
– До него еще доберемся, – пообещал Алекс. – Пойду прилежно заниматься диагностикой системы, в которой я вполне уверен, дабы внушить себе чувство, будто хоть отчасти контролирую ситуацию.
– Разумно, – одобрила Бобби. – А я останусь ждать, сколько моих людей предпочтет сбежать, чтобы не лезть в это дело.
– Никто не сбежит. За тобой пойдут даже на штурм ада. Мы тебе доверяем. – Помолчав, он поправился: – Я тебе доверяю.
Дверь за ним закрылась, и Бобби опустилась на край койки, как в теплую ванну. Она заснула, еще не закрыв глаз.
Глава 31. Тереза
Холден сидел на койке спиной к стене. Его бумажный, измазанный засохшей кровью халат смялся. Белок правого глаза был кроваво-красным, и сам глаз заплыл. Щека припухла и потемнела. И еще в его движениях просматривалась осторожность, говорившая о боли во всем теле. Камера была тесной. Вдвое меньше самого маленького шкафа в спальне Терезы. Освещалась она тонкой, как карандаш, полоской наверху стены – такой яркой, что невозможно посмотреть на нее в упор, но оставлявшей большую часть камеры в полумраке, в котором даже читать было бы невозможно.
– Если он назвался твоим другом, значит, это правда, – говорил Холден. – Амос не слишком часто считал нужным лгать.
– Зачем он здесь сидел? – услышала она свой голос, повторяющий вопрос, который ей велели задать.
Холден сглотнул – заметно было, что это далось ему с трудом. Он смотрел на нее с грустью. Нет, не с грустью. С жалостью. Что еще хуже.
– Обо всем этом меня уже спрашивали. Жаль, что и тебя заставили.
Трехо велел ей держаться сценария, но она рискнула добавить кое-что от себя.
– Может, они думали, что вам будет труднее лгать тому, кому вы причинили зло.
– Может быть. Я скажу тебе то же, что говорил им. Я не знал, что он здесь. Я с ним не контактировал. Я не знаю, какое у него было задание, кто его прислал и как долго он здесь пробыл. Если у него была связь с подпольем, я о ней ничего не знаю. И не знаю, зачем ему понадобился ранец с ядерным зарядом, но догадываюсь, что он, хотя бы как запасной вариант, оставил возможность что-нибудь здесь подорвать. Если бы я знал, что он здесь, я бы посоветовал ему этого не делать.
Тереза подняла взгляд к камере. Холден ответил на четыре вопроса прежде, чем она их задала. Она не знала, можно ли теперь пропустить эту часть или надо заставить его повторить все снова.
– Как твой отец? – спросил в паузе Холден. – Нет, мне никто не говорил – я понял, что с ним что-то не так, по общей обстановке. К тому же он не пришел меня допрашивать. Мне казалось, что при сложившихся между нами отношениях должен был прийти.
«С отцом все прекрасно», – подумала она. Но не смогла себя заставить произнести это вслух.
– Не беспокойтесь о нем. Беспокойтесь за себя.
– О, этим я и занимаюсь. Весьма беспокоюсь за нас обоих. За всех нас.
– Что случилось с его телом? – спросила она, пытаясь вернуться к сценарию.
– Твоего папы?
– Тимоти.
– Не знаю.
Она помедлила. Живот у нее стянуло в узел, и в горле стоял ком. Теперь это было обычным делом.
– Он убит. Я видела.
– И мне так сказали. Он был хороший… ну, не то чтобы хороший человек. Но он старался. И был верен как черт. – Холден помолчал. – Он был мне братом. Я его любил.