Гнев Земли
Шрифт:
Молчание вновь нарушил Калинкин, ему доверили роль наблюдателя за обстановкой вокруг.
– Шеф, у меня две новости: плохая и еще плохая.
– Давай сначала плохую.
– «Зверюшки» отошли на дальние дистанции, окружили нас кольцом, обнюхиваются, мордами вертят, совещаются, в общем.
– Теперь давай «еще плохую».
– Имеются два возгорания: на севере, по-моему, это бывший дом деда Степана, и на юго-западе, вроде, сарай чей-то.
Участковый прикрыл глаза, шли вторые сутки, как он не спал:
– Последнюю новость я бы не назвал плохой.
Уши Калинкина приняли дедуктивную стойку:
– Думаете, дым заметят и придут на помощь?
– Да, тут хоть ядерную бомбу шарахни – никто не увидит, и тем более не придет.
– Тогда чего же хорошего? – озадаченно спросил Калинкин шефа.
«Старлей» очень хотел спать, но все же объяснил непонятливому помощнику:
– Дымовая завеса поможет нам незаметно передвигаться, а огонь сам по себе отпугивает «зверюшек».
– Эти может, огня не боятся, - усомнился сержант.
– С чего бы это? – вмешался Матвей.
– Мы ведь не знаем до сих пор, кто они и откуда, - философски изрек Калинкин.
– Это не имеет значения, - заявил участковый, - Не важен внешний вид – важна суть. Они созданы из плоти и крови, если их взяли пули, то и огонь возьмет.
Между Мертвым озером и мостом через Большую Гнилку, 7:09.
Зеленый джип с огромным трудом продирался вперед, преодолевая невесть откуда возникшее бездорожье. Еще вчера тут была дорога, а теперь грязь, лужи, заросли и поваленные деревья. По пути встретилась брошенная «Газель», по самые колеса увязшая в грязи, двери распахнуты, лобовое стекло выбито, всюду следы крови.
Как ни противились Гусев и Лостопадов, но все же пришлось остановиться, чтобы слить бензин. У Кирилла в баке оставались последние капли, а запасных канистр не имелось. Скоро пришлось останавливаться на каждом километре – у Лостопадова появилась необъяснимая рвота, которая вместо облегчения утяжеляла состояние. Гусев, который еще недавно хотел придушить сослуживца, теперь не на шутку обеспокоился его состоянием.
– Че это с ним?
Кирилл посмотрел в заднее зеркало, где отражался бледный и полусонный Лостопадов, а потом сказал приговор-диагноз:
– Судя по вашим рассказам и его состоянию – это первые признаки лучевой болезни.
– Жить-то он будет?
– В таких вопросах нет однозначного ответа, все зависит от дозы, времени воздействия, вещества, состояния внешней среды и организма. Но вообще, чем раньше возникает рвота и чем чаще появляется, тем хуже прогноз.
После минутного молчания Гусев опять спросил с тревогой и изумлением:
– Почему тогда у меня нет ничего, ведь вместе мы там были?!
– Я же говорил, что каждый организм реагирует на облучение по-своему. Спроси, как он себя чувствует.
Гусеву не пришлось спрашивать, Лостопадов и сам слышал вопрос:
– Хреново, голова болит и кружится, в ушах звенит, пить хочется…
– Это плохо, да? – встревожился Гусев.
Кирилл промолчал, подтверждая опасения его своим молчанием. Он смотрел на дорогу, точнее, на наползавший туман.
– Если взрыв вышвырнул всю «начинку» могильника, то вы оба получили огромнейшую дозу облучения.
Гусев тоже сильно побледнел:
– И что теперь делать?
– Избавиться от одежды и обуви, принять душ, обрить все волосы, раз десять с ног до головы обмылиться хозяйственным мылом, внутрь принять йодид калия, лучше двойную дозу, и цистамин. Обязательно сто грамм сорокапроцентного медицинского спирта.
– Это еще зачем? – удивился Гусев, ему было страшно, слишком страшно, поэтому он задавал глупые вопросы, чтобы хоть как-то отогнать наползавший ужас.
– Чистый спирт лучше всего нейтрализует и выводит из организма радионуклиды.
– А дальше?
– Везти пострадавшего в госпиталь, где окажут квалифицированную помощь…
Гусев нервно зашевелился, состояние товарища отошло на задний план, главным стало собственное будущее, которому грозила страшная и почти неотвратимая катастрофа.
– Думаешь, лучше раздеться? – его пальцы дрожащее теребили пуговицы грязно-мокрого бушлата.
Кирилл качнул головой отрицательно:
– Сменной одежды нет, погода влажная и холодная, облучение подавляет иммунитет и защитные силы организма. Можно запросто схватить тяжелейшую пневмонию.
– Твою-то мать! – отчаянно выругался Гусев. – У меня такое ощущение, будто я весь в дерьме, мне нужно отмыть его, а я продолжаю вонять.
Кириллу оставалось лишь посочувствовать.
– Выберемся на дорогу, что-нибудь придумаем, обещаю.
– Что?
– Сменим одежду, заедем в первую же деревню в медпункт.
– Так лучше в эту, - занервничал и забыл название Гусев, - В эту… в Ворошиловку, тут же вроде близко.
– Там нет медпункта, - не согласился Кирилл, - И потом из-за направления ветра вся гадость с могильника уже летит в ее сторону.
– Сейчас нет пыли, - буркнул Гусев.
– Испарения – туман и утренний конденсат еще хуже – это как мощная аэрозоль, - сообщил Кирилл.
За поворотом дорога обрывалась: поперек нее лежала огромная поваленная сосна, из-за ветвей которой смутно угадывались очертания изувеченного до крайности «КАМАЗа». Гусев, погруженный в свои противоречивые думы, не видел причины остановки и вернулся к действительности от толчка тормозов.
– Что там еще?
Кирилл отъехал чуть назад.
– Еще одна машина – вся помятая и, похоже, тоже брошена, а перед ней огромная сосна.
– Объехать никак? – спросил Гусев, уже зная ответ на собственный вопрос.
– Сейчас посмотрю, - осторожно открыл дверь Кирилл, впуская в салон дождливую прохладу и ветер.
Кирилл вышел, оказавшись во власти клубящегося тумана. Точно такой же был и на Мертвом озере. Он успел сделать лишь несколько шагов, как услышал оклик:
– Стой, где стоишь и не двигайся!