Гнезда Химер. Хроники Овётганны
Шрифт:
– А это – местные куса-баса, [57] то есть зажиточные хозяева, – Хэхэльф наконец повернулся ко мне. – Этого, в голубом пончо, зовут Андун, а второго – Чавар.
Мои новые знакомые чинно кивнули, услышав свои имена.
– Когда-то мы с ними разорили немало чужих огородов, – мечтательно закончил Хэхэльф. – В детстве мы были прожорливы и необузданны, как какие-нибудь дикие лесные кырба-ате… [58]
– А кто такие эти дикие кырба-ате?
57
Куса-баса. Попробую помочь вам разобраться в сложной социальной иерархии, принятой у бунаба.
Верховным правителем каждого бунабского поселения (вне зависимости от его размера) является ндана-акуса (в дословном переводе – «очень большой человек»).
Его старший сын и наследник называется ндана (большой человек).
Существует
Все родственники ндана-акусы, или акуса-па-хумхи, независимо от пола и возраста, называются ламна-ку-аку (не очень большой человек, есть и другой вариант перевода: «бездельник»).
Кроме «светской» власти у людей бунаба существует и власть «духовная». Это «жрецы», которые являются крупными специалистами – не столько по контактам с богом Варабайбой, который всегда рад пообщаться с кем угодно из своих созданий, а по расшифровке его туманных речей. Кроме того, все бунабские жрецы весьма искушены в колдовстве. Среди жрецов имеются:
Пага – очень большой жрец.
Карва-па-кува-га – злой жрец, большой колдун.
Пагаса – большой жрец.
Пагаса-карва – «глупый жрец».
Бузы – маленький жрец, так называют местных музыкантов.
Остальные бунаба делятся на следующие сословия:
Хапа-дра-тага – большой воин, «хороший человек», так называют воинов из личной «гвардии» ндана-акусы.
Куса-баса – «хороший человек», большой хозяин.
Турга – воин, плохой человек, так называют всех воинов, которые не входят в личную «гвардию» ндана-акусы.
Папну – раб, но человек хороший, так называют любимых рабов ндана-акусы.
Мадук – колдун, но не жрец. Обычно в Мадуки идут самые талантливые колдуны, которые просто не хотят суетиться и тратить время на то, чтобы занять высокое место в жреческой иерархии, поэтому их уважают и боятся даже больше, чем «жрецов».
Памага – маленький человек. Свободный человек, но не обремененный большим хозяйством.
Хуса – раб, «плохой человек».
Остается добавить, что папну – то есть рабы ндана-акусы – имеют свою собственную иерархию. Они делятся на папну-пхэ-цай («штатские») и папну-апел (военные).
Начальником всех папну является хму-шули-аси – хранитель любимой циновки, собиратель слез.
Начальником папну-пхэ-цай является шопп – хранитель огня. Кроме него имеются:
Пасику – повар.
Нисар-сли – хранитель посуды.
Хриво – дровосек.
Цнух-цнух – водонос.
Вуба – охотник, добытчик.
Сабуса-ма-хни-аси – зонтиконосец.
Начальником папну-апел является або – хранитель любимого щита. Кроме него имеются:
Сам-си – хранитель лука и стрел.
Найби – хранитель копья.
Шаи-бак-хлак – хранитель дротиков.
Гуки-драбаки – хранитель палицы.
Блиаг-маилг – хранитель браслетов, воинских трофеев и запасных агибуб.
Ха-баку-ну – хранитель запасного щита.
Вот, собственно, и все.
58
Кырба-ате – пожалуй, самые разумные из обитающих на Хомана животных. Интеллект среднего кырба-ате не уступает интеллекту людей Мараха, а, возможно, и превосходит его, хотя с человеческой точки зрения кырба-ате чересчур мечтательны, ленивы и немного «не от мира сего». Возможно, именно поэтому кырба-ате не создали ничего, напоминающего государство. Все кырба-ате от рождения владеют всеми языками, существующими на Хомана. Кырба-ате очень любят покушать, причем предпочитают хорошо приготовленную пищу, и сами – выдающиеся кулинары.
– Увидишь еще. Пошли лучше, сколько можно топтаться на месте?!
Мы отправились дальше. Хэхэльфовы друзья детства чинно поклонились на прощание и пошли своей дорогой.
– А они все так чудно одеваются? – спросил я у Хэхэльфа, когда разноцветные агибубы его приятелей скрылись за раскидистыми кронами деревьев.
– Если ты имеешь в виду агибубу, то даже самый последний бунабский нищий непременно имеет такой головной убор – хотя бы одну, совсем коротенькую, из некрашеной материи. Для любого бунабского мужчины агибуба – самая важная часть его имущества. Это и головной убор, и очень крупная денежная единица: богатство человека бунаба измеряется не в количестве купленных им домов и не в поголовье его стада, а именно в агибубах!
– А пончо? – спросил я. – Это такой же «обязательный атрибут»?
– Нет, просто одежда. Впрочем, она символизирует определенное положение в обществе. Пончо носят не все бунаба, а только куса-баса, зажиточные хозяева, – откликнулся Хэхэльф. – Другие и рады бы, а не положено!.. Кстати, пончо – очень удобная одежда, что бы ты об этом ни думал.
– Может, и удобная, но что-то в Сбо я таких нарядов невидел.
– Потому что в Сбо куса-баса предпочитают одеваться, как все. Разве что от агибуб не могут отказаться. Но уж когда едут гостить к родичам на Хой, извлекают из сундуков нарядные пончо, – объяснил Хэхэльф.
– Даже слишком нарядные, – ехидно поддакнул я. – У меня в глазах до сих пор рябит!
– Что касается ярких расцветок… Видишь ли, каждый бунаба – немного художник, поэтому они обожают раскрашивать ткани. Им нравятся яркие краски. Ребят можно понять: здесь, на Хое, почти всегда пасмурная погода, а если еще и одеваться в темную одежду, можно совсем загрустить!
– Здесь почти всегда пасмурно? – удивился я. – Какое замечательное место! Что может быть лучше пасмурной погоды?!
– Значит, твой вкус совпадает со вкусом Варабайбы, – усмехнулся Хэхэльф. – Говорят, что это он уговорил все облака Хомайги избрать небо над Хоем в качестве места постоянного пребывания, и теперь тучи только изредка отлучаются отсюда, чтобы оросить дождем другие острова… Ну, Ронхул, сделай глубокий вдох и постарайся забыть, что такое улыбка! Мы пришли.
Перед нами была изящная резная калитка, запертая на несколько щеколд. Тщетная, на мой взгляд, предосторожность: даже такой легковес, как я, вполне мог бы вышибить калитку одним хорошим ударом ноги.
Но, разумеется, буянить мы не стали. Хэхэльф негромко выкрикнул несколько неразборчивых слов, и мы принялись ждать. За забором воцарилось оживление: до моих ушей доносился топот шагов и человеческие голоса. Наконец калитка распахнулась, и невысокий хрупкий юноша в узорчатой агибубе и широких белых штанах, едва достигающих щиколоток, с поклоном пропустил нас в сад.
Вдоль садовой дорожки, выложенной блестящими белыми камешками, стояли мрачные мужчины, все как один в агибубах и белых штанах того же покроя, что и у их коллеги. Они стояли неподвижно и смотрели на нас в высшей степени неприветливо.
– Имей в виду, Ронхул: они нам улыбаются, – шепнул мне Хэхэльф. – Ребята делают все, что в их силах, чтобы изобразить радость по поводу моего визита, просто у них не слишком хорошо выходит.
– Да, я заметил, – вздохнул я. – А кто они? Сыновья твоего покровителя?
– Ну ты скажешь тоже! Где это видано, чтобы сыновья ндана-акусы носили штаны, да еще и встречали гостей на пороге?! Это – папну, рабы хозяина дома.
– Рабы? – удивился я. – Так у них тут есть рабы?
– А где их нет? – пожал плечами Хэхэльф. И предупредил: – Ты не обижайся, если во время беседы с ндана-акусой я не смогу отвлекаться, чтобы переводить тебе наши слова: этикет, сам понимаешь! Если он будет тебя о чем-то спрашивать, я переведу.
– Ладно, – вздохнул я. – Ты, главное, предупреди, если поймешь, что он хочет сделать меня своим рабом…
– Не бойся, Ронхул, – усмехнулся Хэхэльф. – Ни один бунаба никогда не окажет чужеземцу честь сделать его своим рабом. Они не настолько нам доверяют.
Я озадаченно умолк, пытаясь понять, что же это за «рабство» такое, если нормальный физически здоровый чужеземец не может удостоиться столь высокой «чести»?!
Тем временем мы подошли к большому одноэтажному дому, который стоял в глубине двора. Он был очень похож на дом самого Хэхэльфа в Сбо, только гораздо больше. А украшенная причудливыми узорами входная дверь показалась мне массивной, как какие-нибудь замковые ворота.
Дверь распахнулась, и оттуда высыпала целая толпа счастливых обладателей высоченных агибуб и нарядных женщин разного возраста. Все они, и мужчины, и женщины, были одеты в длинные разноцветные юбки с высокими поясами и с ног до головы увешаны драгоценностями. Женщины показались мне очень привлекательными, несмотря на резко опущенные вниз уголки губ и глубокие складки у рта. Их милая манера прикрывать грудь только ожерельями заставила меня слегка покраснеть: честно говоря, я как-то не привык к такому скоплению обнаженных дамских бюстов на небольшой площади.
Все эти угрюмые ребята плотным кольцом обступили Хэхэльфа. Некоторые даже ненадолго повисли на его шее. Через несколько минут, когда радость встречи слегка поутихла, Хэхэльф принялся читать друзьям своей юности поучительную лекцию о цели нашего визита. Разумеется, я не понимал ни слова, но видел, что бунаба слушают его с возрастающим интересом и разглядывают меня с неподдельным любопытством.
Я окончательно смутился, а когда я смущаюсь, я начинаю улыбаться. Впрочем, я помнил рекомендации Хэхэльфа и изо всех сил пытался бороться с улыбкой. Хвала Аллаху, что рядом не было зеркала и я не увидел ужасающий результат: один уголок моего рта все время сам по себе отползал в сторону, в то время как другой усилием воли опускался все ниже и ниже. Что ж, зато Хэхэльфу не пришлось доказывать своим приятелям, что он действительно притащил с собой демона: уверен, что у меня все на лице было написано!