Гнездо чаек
Шрифт:
— А можешь ли ты назвать семь смертных грехов?
— Извольте.
И Бошко перечислил их все по порядку.
— Хорошо, хорошо, — довольно произнес дон Винченцо, — вижу, что ты принадлежишь к нашей вере. Скажи, где ты всему этому научился и кто тебя учил?
— Научила меня моя матушка на шхуне. Она была очень набожна и берегла для церкви ценные дары и много дукатов. Сейчас и она, и дары…
— Хорошо, хорошо, — перебил его дон Винченцо и обратился к помещику: — Синьор Марио, не хотите ли и вы о чем-либо спросить
— Пожалуй, на сегодня хватит. Однако мы еще не знаем, как тебя зовут.
— Бошко.
— Боско! Боско! Ну какое же это имя? Это слово означает «лес»!
— Не Боско, а Бошко, — поправил его Бошко. — На нашем языке это вовсе не «лес».
— Ладно, ладно. — И Марио повернулся к двери, возле которой толпились любопытные: — Скажите моему кучеру, чтоб принес сверток.
Вскоре кучер подал сверток: сильно поношенные штаны, пеструю рубашку и куртку с заплатами на локтях.
— Возьми, — сказал синьор Марио. — Оденься. Мы подождем тебя на улице.
— А куда вы меня повезете?
— Увидишь.
Синьор Марио и дон Винченцо вышли. Дверь за ними закрылась. Бошко оделся и сунул руки в карманы. В правом кармане был какой-то листок. Бошко вынул его. Это была записка, написанная по-итальянски. Он подошел к окошку и прочел: «Жди меня в Бари. Дальше поедем вместе. Никколо».
«Я Бошко, а ты?»
Коляска медленно катилась в сторону Бари по неровной извилистой дороге. Рядом с кучером, который лишь изредка подхлестывал лошадей, сидел Бошко. Разглядывая окрестности, он возвращался мыслью к тому, что пережил за последние два-три дня. Неужели он теперь один на белом свете и никогда не увидит своих близких? Неужели их парусник затонул? Тут он вспомнил про найденную в куртке записку. А если она адресована не ему? Если над ним подшутили? Вдруг это ловушка, западня? Что все это значит? Никколо! Кто он? Бошко неторопливо обернулся и спросил синьора Марио:
— Извините, синьор, как зовут вашего сына?
— Никколо. А что?
— Славный юноша.
— Что и говорить! — подхватил дон Винченцо. — И к ученью большое прилежание имеет. Если и дальше так пойдет, может, станет священником.
— Он ваш единственный сын? — полюбопытствовал Бошко.
— Нет. У меня еще три сына и две дочери, — с гордостью сказал синьор Марио. — Никколо я решил сделать священником. Он заменит дона Винченцо, когда…
— Разумеется, но, бог даст, не очень скоро, — усмехнулся дон Винченцо.
Дальнейший разговор между доном Винченцо и синьором Марио не интересовал Бошко. На уме у него было одно — чего хочет Никколо, какие у него намерения. Во всяком случае, надо быть начеку. Почему сын богатых родителей решил поговорить с ним таким таинственным образом?
Наконец прибыли в Бари. Проехав несколько улиц, коляска остановилась у окруженного высокой стеной дома. Синьор Марио и дон Винченцо вылезли из коляски. Синьор Марио приказал кучеру накормить и напоить лошадей, а Бошко велел идти за ним.
Через массивные ворота, над которыми красовался вырезанный в камне фамильный герб, они прошли в ухоженный и опрятный двор с апельсиновыми и лимонными деревьями.
— Посиди под деревом.
В дверях показался хозяин дома, седобородый старик с бледным лицом и волосатыми руками. Увидев синьора Марио и дона Винченцо, он как будто обрадовался и, поздоровавшись с ними, повел их было в дом, но вдруг остановился и спросил:
— А как быть с юношей?
— Пусть ждет здесь, — ответил синьор Марио.
Бошко остался один в саду. Внимание его привлек красивый дом с затейливыми балконами и решетчатыми жалюзи. В таком палаццо посреди чудесного сада мог бы жить старый морской капитан, помещик, богатый купец. И пока мысли его путались, перебегая с одного на другое, отворилась боковая дверь и в сад вышла темноглазая и темноволосая девушка примерно его лет. Она была в черной юбке и блузке, плечи ее покрывала черная вязаная шаль. Девушка направилась прямо к Бошко.
— Как тебя зовут? — робко спросила она.
— Бошко. А тебя?
— Мария.
— Что ты здесь делаешь, Мария?
— Помогаю матери на кухне. Мы здесь работаем уже два года.
— Почему ты в черном? По ком носишь траур?
— По отцу.
— Кем же был твой отец?
— Моряком.
— А кем приходится тебе хозяин?
— Никем. На его корабле служил мой отец. А кто твой отец?
— Капитан. У него был свой парусник. Он утонул во время шторма.
— Кто утонул — отец или парусник?
— Парусник, а вместе с ним, наверное, отец с матерью и сестрой. Один я каким-то чудом спасся.
— Значит, вы все жили на судне?
— Да. Однако ты еще не сказала, как зовут твоего хозяина.
Мария не успела ответить: в сад вышла пожилая женщина и велела ей идти домой.
— Скорей, скорей, — поторапливала женщина. — Синьора встала, а ты не убрала комнаты.
Она втолкнула Марию в дом, захлопнула дверь и продолжала:
— Как ты смеешь разговаривать с незнакомым мужчиной? Сколько раз я тебе говорила…
— Не сердись, мама, он же совсем мальчишка…
— Хватит. Не желаю ничего слушать. А ну за дело.
Великодушные люди
Дон Винченцо, синьор Марио и капитан Пьетро, хозяин этого богатого дома, сидят в красивой, со вкусом убранной гостиной с большим венецианским зеркалом, удобными креслами и стульями и круглым столом, покрытым скатертью. На стенах большие, написанные маслом картины, портреты предков, владельцев палаццо. На почетном месте, в раме, отделанной серебром и золотом, изображение святого Николая, покровителя мореплавателей. В особой витрине старинные пистолеты и ружья.