Гнездо дракона

Сетон Эни

Пока Джефф слезал с лошади, она быстро сбежала по ступенькам.

В какой-то миг он даже не узнал ее. Ее золотые волосы были заплетены в косы и туго уложены вокруг головы. В своем розовом ситцевом платье и фартуке она выглядела очень худой и бледной, а ее карие глаза на заострившемся лице казались теперь огромными. Когда она робко ему улыбнулась, ее губы дрожали.

— О доктор Тернер! — импульсивно воскликнула она. — Вы знаете… знаете?… — она оборвала себя, сообразив что Эфраим внимательно смотрит на нее.

Джефф взял ее

руку, почти не слушая, что она говорит. Он счел, что весь этот пыл, этот крик радости, когда она произнесла его имя — это все предназначено ему. Он решил, что она счастлива его видеть. Джеффа охватило невероятное волнение. В этом простом наряде она показалась ему гораздо красивее, чем в Драгонвике, где она носила роскошные модные шелка. Его тронул вид ее впалых щек и тени под красивыми удлиненными глазами.

— И кто же этот джентльмен, Ренни? — строго спросил Эфраим.

Джефф выпустил руку девушки и несколько смущенно улыбнулся.

— Я Джефферсон Тернер из Гудзона, мистер Уэллс. Может быть, Миранда рассказывала обо мне.

— Нет. не рассказывала, сэр, — ответил Эфраим.

Он тоже неправильно истолковал поведение дочери. Этот молодой человек, видимо, и был причиной всех ее вздохов и охов. Но хотя Джефф ему сразу понравился, как он всегда умел нравиться людям, Эфраим не собирался ничего предпринимать, пока не получит полного разъяснения.

Вскоре Джеффа усадили за стол, и Абигайль угостила его жареной свининой и пирогом. Миранда поняла, что ее собственное любопытство должно подождать, пока ее отец будет задавать гостю вопросы, и она двигалась от печи к столу и вновь от стола к печи с еле сдерживаемым нетерпением.

Оказалось, Джефф ездил в Нью-Йорк.

— Там живет замечательный врач, доктор Джон Френсис. У него есть новые идеи по излечению холеры. В июле в Гудзон зашло старое китобойное судно и занесло холеру из Индии. У нас, к счастью, было всего пять случаев заболевания, но двух пациентов я уже потерял.

Он отложил нож и его лицо омрачилось.

— Надеюсь, они были хорошими христианами и умерли с верой в нашего Господа, — вставил Эфраим.

Джефф кивнул.

— О, с их душами все в порядке, но меня гораздо больше беспокоит благополучие их тел.

— Молодой человек, — произнес Эфраим, — ваше замечание выдает ваше легкомыслие. Плоть всего-навсего пыль и тлен. И все же, — продолжал он, чувствуя интерес к гостю, так как несмотря на слабые принципы, молодой врач показался ему прекрасным молодым человеком, — вы нашли новое лекарство от холеры?

— От нее ничего не помогает, кроме глины, — ответил Джефф. — Китайской глины. Доктор Френсис провел испытания, и у него получилось.

Джефф объяснил, каким образом используется эта глина и рассказал о своем путешествии из Гудзона. Он ехал верхом, так как надеялся остановиться в Поукипси, Фишкиле и Уайт-Плейнсе для встречи с друзьями и консультации с врачами.

— Утром я был в Ри, — улыбаясь, сказал он, —

и обнаружив, что это очень близко от Гринвича, я подумал, что не стоит ли съездить повидаться с Мирандой.

Это было не совсем правдой. Сначала он вовсе не собирался ехать к Уэллсам. Он сам до конца не понимал, чего ради ему хочется вновь увидеть девушку и это сбивало его с толку.

— Я рад, что вы заехали, — сердечно сказал Эфраим. — Сегодня, конечно, вы останетесь у нас. Вы можете разделить постель с Томом… Миранда, — обратился он к дочери, — ты можешь немного прогуляться с доктором. Покажи ему наш сад. Уверен, там, откуда вы приехали, таких яблонь нет.

Эфраим был себе на уме. Без сомнения, парень заявился сюда ухаживать за его дочерью. Он предпочел бы кого-нибудь из соседских сыновей, но Джефф ему все равно понравился. Я не стану осуждать девчонку, решил Эфраим, могло быть и гораздо хуже.

Так, с отцовского соизволения, сопровождаемые недоуменным взглядом матери, Миранда и Джефф вышли на прогулку в яблоневый сад.

— Вы не очень хорошо выглядите, Миранда, — мягко сказал Джефф. — Полагаю, мне надо дать вам что-нибудь успокоительное.

Миранда шла быстро, стремясь подальше отойти от дома, чтобы их не было слышно, она отмахнулась от всех замечаний и быстро перебралась через каменную ограду. Джефф последовал за ней, а затем, когда они встали на вскопанной земле, где валялось несколько изъеденных червями яблок, она резко повернулась к нему.

— Скажите, вы были в Драгонвике? Вы видели мистера Ван Рина?

Вот значит как, подумал он, поразившись, до чего же он ошибся. Эта радость встречи предназначалась вовсе не ему. Девушка все еще была одержима владельцем имения.

— В Драгонвике никого нет, — ответил он, — с июня. Мистер Ван Рин путешествует где-то по югу. Разве вы не знали?

Она покачала головой, стараясь спрятать от него свое лицо, но он все же заметил слезы в ее глазах.

— Я видел его всего раз, в сентябре, на втором суде над беднягой Боутоном, — словно нехотя сообщил он. Он не собирался рассказывать ей об этом, а также о послании к ней Николаса, так как все время уверял себя, что вернувшись домой, она его забудет. И он был глубоко убежден, что так для нее будет лучше всего. Но перед лицом такого страдания, он не смог промолчать.

— Как он? — беззвучно спросила она. — Пожалуйста, скажите.

— Похоже, с ним все в порядке. Я видел-то его всего минуту.

Он вздохнул, вспоминая забитый людьми зал суда в Гудзоне во время второго процесса над Смитом Боутоном, обвиненным в подстрекательстве к мятежу против землевладельцев, потребовавшегося из-за неспособности присяжных вынести окончательный вердикт в первом процессе.

Николас, очень представительный в своем черном костюме, сидел на галерее. Он наблюдал за судом бесстрастно, его красивая голова была слегка повернута, а голубые глаза не выражали совершенно ничего.