Гнездо дракона
Шрифт:
Эфраим хмыкнул.
— Пусть уж постарается. Я не намерен содержать ленивых, вздорных девчонок.
Он снова взялся за нож, больше ничего не говоря. Остальные, привычные к его пространным наставлениям, принялись за еду в некотором недоумении.
Внешний облик Миранды привел ее отца в замешательство. Он не мог не заметить, что его дочь стала очень хорошенькой, и что своей одеждой и манерами и она теперь походит на тех богатых леди, которых он видел в Астор-Хауз. Против воли на него произвело впечатление ее эффектное появление домой — карета с гербами, двое слуг, холеные лошади в посеребренной сбруе. Должно быть, мистер Ван Рин и вправду заботился о девчонке, раз обеспечил ей подобное положение. Но теперь она снова дома и вся это благородная чушь должна быть выбита из ее головы. Эфраим, опустошив свою тарелку, отодвинул ее ближе к Абигайль.
Миранда почти ничего не могла есть.
Вернуться домой оказалось для нее равносильным медленному увязанию в болоте. Все здесь угнетало ее: мелкие фермерские проблемы, семейные молитвы и чтение Библии — в ее отсутствие Эфраим закончил Новый завет и вернулся к Второзаконию — привычка в восемь часов отправляться в постель, которую она теперь вновь делила с Табитой.
— Это ненадолго, — выпалила Табита, заметив смущенный взгляд, который Миранда бросила на кровать, показавшуюся ей ужасно узкой. — Скоро она полностью будет твоей.
Миранда вгляделась в круглое торжествующее лицо сестры.
— Но… что ты хочешь этим сказать, Тибби?
— В следующем месяце я выходу замуж за Оба, — ответила младшая сестра, тем самым подразумевая: а это гораздо большее достижение, чем у тебя, вместе со всеми твоими нарядами да еще, если вспомнить, что ты двумя годами старше…
Миранда села на постель, вызывая в памяти широкое лицо Обадии, его толстые руки, заикание.
— Ты любишь его, Тибби? — серьезно спросила она.
Сестра в замешательстве кивнула. Кто же вот так запросто говорит о любви? Но Ренни всегда была очень странной.
— Тогда, надеюсь, ты будешь счастлива, — проговорила Миранда, и ее голос дрогнул.
Николас… подумала она, охваченная тоской. Год теперь казался ей вечностью. Будет ли и у меня когда-нибудь «следующий месяц»? Ей хотелось рассказать все Табите, просто хотя бы ради удовольствия повторить его имя. Но она знала, что не имеет права этого делать. Кольцо было надето на цепочку и надежно спрятано под ночной рубашкой с высоким воротничком.
— У меня есть два шелковых платья, — быстро сказала она. — Бери какое захочешь, Тибби, а я подгоню его для тебя.
— О Ренни, спасибо! — воскликнула сестра, покоренная этим благородным жестом. — Это так мило с твоей стороны… Ты всегда обращалась с иголкой лучше меня, — добавила она, решив в ответ тоже проявить великодушие. Ее неприязнь к Миранде прошла, когда она обнаружила, что сестра вовсе не намерена задаваться. И что уехав из прекрасного и изящного Драгонвика, Миранда вовсе не желает рассыпаться в восторгах по этому поводу. Вместо этого она терпеливо выслушивала излияния Тибби о добродетелях своего Оба и трехкомнатном коттедже, выстроенном на ферме Браунов специально для молодых.
— Гостиная, кухня и спальня, а гостиная оклеена обоями, — восторженно шепнула она сестре, молча сидящей рядом. — Конечно, позднее… дом станет недостаточно велик, — добавила она, вспыхнув в полумраке. — Об сказал… он надеется, что мы каждый год будем добавлять по одной комнате. Разве это не замечательно!
— Потрясающе, — согласилась Миранда.
Она постаралась представить в трехкомнатном коттедже себя с Николасом, но это оказалось невозможным. Образ Николаса нерасторжимо был связан с мрачной королевской атмосферой Драгонвика, с его великолепием и невидимыми слугами.
Она положила руку на воротничок ночной рубашки и нащупала кольцо. Карбункуловое сердечко нагрелось от тепла ее тела. Она просунула палец в золотое кольцо.
Еще долго после того, как уснула Табита, Миранда лежала совершенно недвижно, уставившись в низкий потолок. Она не издала ни звука, но слезы медленно катились по ее щекам, падая прямо на матрац, набитый кукурузной шелухой.
Глава одиннадцатая
Венчание Табиты и Обадии состоялось в субботу тридцать первого мая в молитвенном доме Второй конгрегационной церкви на холме. В церкви присутствовали лучшие семьи Гринвича — Миды, Рейнольдсы, Деки, Клоузесы и Хастеды.
А Тибби неплохо выглядит, с гордостью думала Миранда, грациозно следуя за отцом и сестрой по проходу. Табита была одета в платье Миранды из серого муарового шелка, украшенного рюшами. Разница в росте позволила Миранде подрезать достаточно много материи внизу, чтобы наставить ее в талии, потому что для Табиты она оказалась слишком тесна. Миранда так же отдала свои зеленые страусовые перья для шляпки сестры. Белое свадебное платье для жены фермера было бы немыслимой роскошью, и без щедрости Миранды Табита пошла бы под венец в простом кашемировом платье или альпаке.
Обадия ожидал невесту у кафедры. Его широкое лицо было чисто вымыто и сияло от счастья.
Эфраим передал ему младшую дочь и вместе с Мирандой отошел в сторону. Преподобный Кларк открыл Библию и обратил руки к небу. Собравшиеся склонили головы — все, кроме Абигайль. Она сцепила натруженные руки на спинке передней скамьи и с тревогой взглянула на стоящую у кафедры группу людей. Мать Обадия посмотрела на напряженную фигуру рядом с собой и ободряюще прошептала:
— Тяжело, когда они покидают нас, Эбби, но Об постарается стать тебе хорошим сыном и они не будут от тебя далеко.
Абигайль кивнула. Но смотрела она не на Табиту, а на Миранду, потому что была неожиданно поражена выражением немого страдания на потупленном лице девушки, а боль в ее глазах была столь очевидной, что материнское сердце сжалось.
Я так и знала, думала глубоко встревоженная Абигайль, с девочкой на самом деле что-то случилось, о чем она не рассказала даже мне. Пока она размышляла о причине горя Миранды, горя, которое она давно подозревала, но не хотела себе в этом признаться весь прошедший месяц. Венчание закончилось, и с запоздалым раскаянием она поняла, что во время самого главного события в жизни Табиты она вовсе не думала о младшей дочери.