Гнездышко мелких гадов
Шрифт:
— Фу, — скривился Валерий Григорьевич. — И ты такое слушаешь?
— Нет, там интересно. Декаданс, тексты — что-то типа Рембо. Они на него даже ссылаются.
— Ну ладно, давай, расширю свой кругозор, — согласился преподаватель. — А что это у тебя? — он полез в шкаф. — Ух ты, а я не слышал этого Боуи!
— Девяносто девятый, — прокомментировал Губин. — Жуть, серость полная, совсем свихнулся мужик на старости лет. Впрочем, если хотите, возьмите.
— Возьму, возьму. А тебе подкину на днях нового Фриппа. Идет?
— Безусловно, — отреагировал Губин.
Преподаватель
— Пидарас. Может, догнать его? — посмотрел он на Шатилова.
— Зачем?
— По репе настучать.
— Да успокойся ты, Серега! Сегодня Рождество все-таки, — ответил Губин. — К тому же Садальский — нормальный мужик. Чего ты на него взъелся? Он тебе, по-моему, всегда зачеты ставил за просто так.
— Ага, за просто так! Бутылку «Гжелки» ему поставишь, он и распишется. А то — виски, виски!
— С твоими знаниями другой тебе и за ящик коньяка оценку не поставит, — отрезала Оксана.
— Фу-ты ну-ты, какие мы умные! — снова взъярился Никитин. — А чего же ты у него торчишь, дополнительно занимаешься?
— А мне с ним общаться интересно.
— Ага, музычку всякую заумную послушать. Вот Эй-Си-Ди-Си — это я понимаю. А то Олег давал мне послушать — я уж не помню, как называется, — уши вянут от их гнусавости.
Никитин скривил кислую физиономию, свидетельствовавшую о высокой степени отвращения, возникшего у него в результате прослушивания музыки, любимой филофонистом Губиным.
— Что ты ему давал-то? — спросила Антонина у Олега.
— Джетро Талл, по-моему, — вспомнив, ответил Губин.
— А, ну все понятно, — усмехнулась Лавриненко. — Слушай, Олег, а что за мужик сейчас приходил?
— Преподаватель наш по английскому языку, Валерий Григорьевич Садальский, — ответил тот. — Он и у меня преподавал, и у Машки сейчас.
— Интересный тип, — процедила Антонина.
— И неженатый, — поддакнула Маша.
Никитин вдруг остановил свой взгляд на Лавриненко, и его осенило:
— А вот Тонька мне с английским все и срастит. За меня зачет сдаст, с Садальским по тихой договорится, и все, — он многозначительно подмигнул Лавриненко. — Ты ж на него явно запала. Так вперед!
— Слушай, Серега, ты базар-то фильтруй, — помрачнел хозяин дома.
— Зачем так плохо говоришь? — поддержал его Варданян.
Ювеналий Добрынин осуждающе покачал головой, а сидевшая рядом с ним Оксана вспыхнула и уставилась в тарелку. Атмосфера в комнате продолжала накаляться. Антонина ушла из комнаты, не удостоив Никитина ответом. Наташа переводила непонимающий взгляд с одного лица на другое и глупо хлопала глазами.
— Пошла набираться опыта мастурбации, — прокомментировал исчезновение Лавриненко совсем разошедшийся Никитин. — Нет, ты смотри, Садальский-то какой у нас мужик. Крышу срывает у молодых девчонок. Даже у таких
Шатилов, несмотря на то, что внутренне поддерживал Никитина, все же понимал, что тот сейчас переходит грань. Об этом можно было судить по тому, как наливалось кровью лицо обычно невозмутимого и радушного практически в любых ситуациях Олега Губина. Маша совсем растерялась — покраснела, затеребила скатерть и бумажную салфетку в руках и откровенно не знала, что ей делать дальше. Ювеналий по-прежнему сидел и осуждающе молчал, надувшись, как мышь на крупу. На выручку неожиданно пришла Оксана Комолова.
— Знаешь что, Сережа, — тихо, но твердо сказала она, — по-моему, тебе все-таки лучше отсюда уйти. Пока ты совсем не съехал.
— Куда это я съехал? — набычился Сергей.
— Да, в самом деле, Серега, ты сегодня перебрал, — поддержал Оксану Олег. — Иди-ка, проспись дома.
— Если ты поссорился с Любой, никто не виноват в этом, — сказала свое слово и Маша.
— Но для нее лучше будет, если она не станет с тобой мириться, — в сторону сказала Оксана.
Никитин снова взвился. Он поднялся над столом, но покачнулся и, облокотившись на Варданяна, ткнул пальцем в Оксану.
— Эй ты! Ты еще тут вякать будешь? Забыла, кто ты такая, что ли? — угрожающе заговорил он. — Ща я тебе напомню.
Оксана встала, обогнула стол и, подойдя к Никитину, заглянула ему прямо в глаза. Потом, миролюбиво взяв его за руку, четко произнесла:
— Пойдем-ка поговорим на кухню. Только спокойно.
— Ну давай, поговорим, — все еще с угрозой согласился Никитин.
— Оксана, может, не стоит? — спросил Губин. — Или мне с вами пойти?
— Нет-нет, я его сейчас успокою, — тихо ответила Оксана, пока Никитин вылезал со своего места и пробирался мимо Варданяна и Наташи к выходу.
Оксана с Никитиным исчезли на кухне.
Маша вздохнула и, покачав головой, сказала:
— И до каких пор он будет третировать всех, кто приехал из района? Мне Люба рассказывала, что он каждый день ее этим попрекает. Мол, деревенщина, и все! А теперь за Оксану принялся. А сам, хоть и в городе родился, а тупица настоящий.
— Кто это тупица? — подал голос Шатилов.
— Ладно, ты еще, Диман, будешь нарываться, — раздраженно бросил Губин.
Наташа тем временем затеребила своего кавалера за руку.
— Айрапетик, может быть, пойдем, а?
— Куда пойдем? Зачем пойдем? Водка есть, пиво есть, не допили еще! — Варданян один из компании сохранял оптимизм и бодрость.
— Вот только праздника нет, — капризно посетовала Наташа. — Надо было в «Конек» идти, а теперь уже там мест нет. Говорила ведь тебе, заранее надо было столик заказать! А тебе как будто денег жалко стало. Или у тебя их нет? — провокационно спросила она.
Тут Айрапет взвился горным орлом. Он выпрямился и стал похож на греческую статую, стройную и совершенную. Это было так комично в обрамлении выпивки и закуски, что Губин, не удержавшись, засмеялся.