Гниль и руины
Шрифт:
Немец устанавливал и двусторонние замки, чтобы в действительно экстренной ситуации, не касающейся зомби, можно было открыть дверь с другой стороны; или если заявятся парни из городской безопасности, чтобы зачистить нового зома.
Бенни и Чонг почему-то вбили себе в головы, что мастер по замкам должен на это посмотреть, но старик сказал, что ни разу не видел живого мертвеца, каким-то образом связанного с его работой. Как скучно.
Хуже того, немец заплатил им самую настоящую мелочь и сказал, что для обучения мастерству потребуется три года. Это означало, что Бенни не только не разрешалось полгода брать в руки даже отвертку, но и целый год пришлось бы заниматься только
— Я думал, ты не хочешь работать, — сказал Чонг, когда они ушли от немца с намерением не возвращаться на работу.
— Не хочу. Но и с ума сойти от скуки тоже желанием не горю.
Дальше по списку шел испытатель заборов.
Это было чуть интереснее, потому что по другую сторону забора, отделяющего Маунтинсайд от «Гнили и руин», находились самые настоящие зомби. Многие из них стояли далеко в поле или неуклюже тащились по направлению к любому движению. В поле установили ряды столбов с яркими лентами, и их трепыхание при любом порыве ветра привлекало зомов, постоянно отводя их подальше от забора. Когда ветер затихал, существа брели враскорячку, реагируя на любое движение с городской стороны забора. Бенни хотел подобраться поближе к зомам, ведь ни разу не подходил к ним ближе, чем на сотню метров. Старшие говорили, если посмотришь зому в глаза, увидишь в них отражение такого себя, каким бы был, если бы стал живым мертвецом. Бенни было интересно узнать, но всю смену его преследовал парень с ружьем, отчего парня полностью поглотила паранойя. Он чаще оглядывался, чем пытался заглянуть в глаза мертвецу.
Парень с ружьем ездил верхом на лошади. А Бенни и Чонг шли вдоль забора и, останавливаясь каждые шесть-десять шагов, трясли звенья цепи, чтобы убедиться в отсутствии разломов или проржавевших участков. Первые полтора километра все шло хорошо, но затем шум привлек зомов, и после третьего километра Бенни приходилось довольно быстро хватать, трясти и отпускать звенья, чтобы его пальцы не откусили. Он хотел посмотреть на них вблизи, но лишиться из-за этого пальцев, конечно, не хотел. Если его укусят, парень с ружьем пристрелит его на месте. Укус зома, в зависимости от размера, мог превратить здорового человека в живого мертвеца как за несколько часов, так и за несколько минут, а на вводном инструктаже упоминали о политике абсолютной нетерпимости к инфекции.
— Если парням хотя бы померещится, что вас укусили, они пристрелят всех к чертям собачьим, — сказал инструктор, — так что осторожнее!
Под конец утра Бенни впервые удалось протестировать теорию о своем зомби-отражении в глазах одного из живых мертвецов. Зомом оказался коренастый мужчина в лохмотьях, ранее представлявших собой форму почтальона. Бенни встал настолько близко к безопасной стороне забора, насколько осмелился, и зом потащился к нему, дергая ртом, будто пережевывая что-то, с бледным, как грязный снег, лицом. Бенни решил, что зом был испанцем. Или все еще оставался испанцем. Он не знал, как это бывало с живыми мертвецами. Многие из них сохраняли на себе достаточно кожи, чтобы угадать расу, но солнце годами иссушало их тела, и огромное количество зомби как будто превращалось в единообразную серость, словно «ходячие мертвецы» стали новой этнической категорией.
Бенни заглянул в глаза существу, но увидел в них лишь пыль и пустоту. Никакого отражения. Ни голода, ни ненависти, ни злобы. Ничего. В глазах куклы больше жизни.
Внутри него что-то перевернулось. Мертвый почтальон казался не таким ужасным, как он ожидал. Он просто существовал. Бенни попытался прочитать его, понять, что двигало этим монстром, но это как смотреть в черную дыру. Ничто не посмотрит на тебя в ответ.
А потом зом бросился на него и попытался прогрызть себе путь сквозь звенья забора. Его движение стало таким внезапным, что показалось куда быстрее, чем было на самом деле. Никакого напряжения, никаких мышечных подергиваний на лице, никаких признаков, которые Бенни замечал в своих соперниках во время баскетбольной игры или борьбы. Зом перемещался, не раздумывая и не предупреждая.
Бенни вскрикнул и отшатнулся от забора. Наступил в свежую кучку лошадиного навоза и плюхнулся на задницу.
Все охранники расхохотались.
На обеде Бенни и Чонг ушли.
Следующим утром Бенни и Чонг отправились на другой конец города и устроились мастерами по ремонту забора.
Забор тянулся на сотни километров и окружал город и поля с урожаем. А это значило снова много ходить и носить за очередного ворчливого старика ящик с инструментами. В первые три часа им пришлось убегать от зома, который протиснулся в дыру в заборе.
— Почему они не пристрелят всех зомов, подходящих к забору? — спросил Бенни их надсмотрщика.
— Потому что близкие расстроятся, — ответил мужчина с густыми бровями и тиком в уголке рта. — Некоторые зомы родственники жителей города, и эти люди имеют права в отношении своих близких. Из-за этого возникали всякие проблемы, поэтому мы следим за состоянием забора, и изредка кто-то из жителей города набирается смелости и дает охранникам разрешение сделать то, что необходимо.
— Это глупо, — заявил Бенни.
— Таковы люди, — сказал надсмотрщик.
В тот день Бенни и Чонг прошли, по ощущениям, миллион километров, их описала лошадь, их преследовала толпа зомов — в их тусклых глазах Бенни тоже ничего не видел, — и на них накричали практически все, кто мог.
В конце дня, когда они на ноющих ногах притащились домой, Чонг сказал:
— Это было так же весело, как если бы меня избили. — Затем задумался на минуту. — Нет… когда избивают и то веселее.
Бенни не хватило сил с ним поспорить.
Для следующей работы — продавцом защитных курток — требовался один человек, а Чонг хотел остаться дома и дать ногам отдохнуть. Чонг ненавидел ходить. Поэтому туда отправился Бенни, опрятно одетый в лучшие джинсы и чистую футболку и с уложенными, насколько это было возможно без клея, волосами.
Продажа защитных курток не представляла особой опасности, но Бенни оказался не настолько умным, чтобы обучиться мастерству. Парня поразило, что их сложно продать, ведь они были у каждого. Нет ничего лучше таких курток, когда вокруг зомы, желающие тебя покусать. Однако вскоре он обнаружил, что их продавал каждый, кто может просунуть нитку в иголку, потому конкуренция была жесткой, а продажи редкими. Ходящие по домам парни работали за комиссионные.
Главный продавец, мерзкий шутник по имени Чик, заставил Бенни надеть защитную куртку с длинным рукавом — из суконной ткани на лето, из грубого ворса на зиму — и использовать специальное устройство, имитирующее укус зома мужского пола. Этот механизм не мог прокусить куртку — и тут вступал Чик с разглагольствованиями о силе человеческого укуса, разбрасывался такими терминами, как единица измерения давления, отрыв и выносливость периодонта после разложения, — но сжимал довольно сильно, и в ней было так жарко, что по телу Бенни под одеждой стекали струйки пота. Вернувшись вечером домой, он взвесился, чтобы понять, насколько похудел. Всего на полкило, но лишних килограммов в теле Бенни было не так уж много.