Гниль и руины
Шрифт:
Они спрыгнули на землю и застыли на мгновение, осматриваясь в поисках любого признака движения или неподвижно стоящих зомов, чей аппетит мог пробудиться от одного движения. Но не увидели ничего кроме пустых машин, стервятников, колышущейся травы и костей тысяч погибших людей.
Бенни вытер глаза предплечьем, хотя не знал, вытирает ли он пот или слезы.
— Пошли, — прошептал он. — Двигайся медленно. Следуй за мной, и делай так, как делаю я, двигайся и останавливайся одновременно со мной.
Слетевшие с его губ слова принадлежали Тому, и произносить их было невероятно больно, но
Вместе, все еще держась за руки, они медленно двинулись от укрытия бесконечной череды машин. Бенни подождал, пока ветер налетит на траву и высокие стебли дикой пшеницы, и когда те покачнулись влево, они двинулись к тропе. Когда ветер затихал, останавливался и он. Когда трава снова поднималась, он шел вправо. Останавливаясь и двигаясь, не торопясь. Делая все правильно. Путь от автострады до тропинки занял у них пять минут, и они очутились в высокой траве. Тени от ранних сумерек падали на дорожку в фиолетовом полумраке, и Бенни с Никс полностью растворились в бархатной темноте.
Они потеряли счет времени и не знали, как долго бежали и как далеко забрались. Бенни выбирал каждую заброшенную дорогу, ведущую вверх, помня, как Том говорил, что зомов меньше на высоких горных тропах. На пути им попадались обгоревшие дома и дома с живыми трупами прямо во дворах, но когда Бенни и Никс видели их, то перемещались по невероятно густой зелени без единого звука. Страх сделал их осмотрительными, и с каждым последующим столкновением они совершенствовали свои навыки, оставались неуловимыми невидимками.
К тому времени, когда последний луч дня растаял в тени, Бенни осознал, что прошло уже больше часа с тех пор, когда они в последний раз видели зома.
— Как тебе удалось сбежать от них? — спросил он Никс.
— Я ударила одного из охотников за головами прямо в пах и побежала.
Бенни улыбнулся ей:
— А ты опасная цыпочка.
— Назовешь меня цыпочкой еще раз, и я покажу тебе, на что способна. — Она говорила в шутку, но ее голос звучал не очень убедительно. Бенни одарил Никс широкой улыбкой, и они направились вверх по горному подъему.
Никс схватила его за руку и указала на что-то. Он посмотрел вверх. Прямо над головой возвышалось здание на сваях, поднимающееся метров на тридцать над крутым обрывом скалы. Солнечные лучи еще освещали края крыши. Они бросились к основанию лестницы.
И начали подниматься к узкому переходному мостику, огибающему квадратную деревянную постройку заставы. Мост был красным от ржавчины, замусоренным старыми гнездами и пометом животных. Окна постройки стали белыми от пыли и сажи, и Бенни не мог заглянуть внутрь. Он вытащил свой боккэн из-за пояса.
— Оставайся здесь, — обратился он к Никс, и та присела на верхних ступеньках лестницы. Она была безоружна, и Бенни подумал, что заметил в ее глазах ужас и возможно, немного безумия. Он не мог винить ее. Да и как можно остаться нормальным после всего произошедшего?
С мечом, готовый бить и убивать, он медленно двинулся вдоль перехода. Тьма вокруг них сгущалась, и последний золотой луч тускнел на остроконечной крыше башни. Стены и окна пострадали от погоды и
На углу Бенни остановился и оглядел окрестности, но вокруг было пусто, и дверь в заставу осталась приоткрытой.
Хорошо это или плохо? Он не знал.
Он крался вперед, дыша урывками, пот струился по пылающему лицу.
В три мягких шага он оказался у двери, остановился, сделал вдох и затем толкнул ее. Старые петли заскрипели, словно от боли. Дверь качнулась внутрь и остановилась, натолкнувшись на что-то мягкое, по хрусту напоминавшее листву. Бенни замер в ожидании нападения, любого движения. Ничего не видя, он двинулся внутрь и быстро осмотрелся… а затем опустил меч.
За исключением листьев и веток, из которых давным-давно некие существа сделали гнездо в углу за дверью, и нескольких гниющих обломков старой мебели, помещение было пустым. В задней стене была дверь с надписью «уборная», Бенни подошел к ней и осторожно приоткрыл. Свет был настолько слабым, что он ничего не мог видеть, поэтому достал из кармана спичку и чиркнул серной головкой по дверной раме. В быстрой вспышке света он увидел, что в крошечной коморке только туалет и раковина, но вода давно испарилась, а углы были завалены хламом и лохмотьями.
Бенни застыл. Вытянул мерцающую спичку вперед, используя секунду, чтобы дольше всмотреться в кучу старой одежды. Заваленная листвой и другим мусором, та была забита в угол между стеной и туалетом, хитиновые тельца мертвых букашек были разбросаны рядом.
Пламя свечи бесцветно отражалось от ствола револьвера, лежавшего на полу в груде старой лозы.
Нет… не лозы. Костей.
Он положил свой меч на землю и, зажав кусочек материи большим и указательным пальцем, поднял его. И сделав это, он сразу понял, что это такое. Лохмотья были остатками одежды — коричневой униформы, отделанной золотой шнуровкой. Под всем этим лежала старая шляпа с плоскими полями. К ее дну был прикреплен тусклый значок. Бенни никогда раньше не встречал такого, но видел изображения лесников в книгах. Это был лесник. Был ли он укушен и заполз сюда умирать? Нет… это не имело смысла. Он превратился. А потом Бенни заметил пистолет и все понял. Мужчина получил укус и забрался сюда, чтобы сделать все необходимое и уберечь себя от перерождения в монстра. Даже несмотря на то, что Бенни знал о подобных случаях, вероятно, происходивших сотни тысяч раз по всему миру, видеть это своими собственными глазами было нестерпимо грустно.
Спичка догорала, но света еще хватало, и он успел порыться в лохмотьях, обнаружив бирку с именем лесника.
М. Хорвиц.
— Мне очень жаль, — прошептал Бенни.
Не на эту ли заставу Том и мистер Саккетто приходили с подзорной трубой? Если и так, здесь не было их следов, и Бенни предположил, что среди гор, вероятно, разбросано несколько подобных башен.
Он выпрямился и вышел из ванной, а затем поспешил через станцию в угол, где все еще сидела Никс. Он весь дрожал, несмотря на жару, и почувствовал, как его пронзает острое лезвие страха. В скаутах им рассказывали о приступах паники, и он знал, что они могут быть так же опасны, как пуля.