Гниющие во тьме
Шрифт:
– Спасибо. – Красное, почти бордового оттенка, оно приковало взгляд. Желудок заурчал, и я откусила кусок, наслаждаясь сладким вкусом и рассыпчатостью.
– Ты хочешь обсудить подготовку к балу?
– Не только, – проглатывая звуки, ответила я. Он сложил руки на груди, наклонив голову вбок. Пожатые губы, сведённые брови кричали о его недовольстве. Проглотив кусок, заговорила внятно: – Меня интересует не только подготовка к балу, но и план. Как мы будем действовать? Как пронесём оружие?
– Никак. Мы не будем его проносить.
– Что? Я не намерена сдаваться так быстро. – Подскочив на ноги, стала расхаживать по комнате, крепче сжимая яблоко. – Мне нужно подняться в рейтинге. Нельзя упускать такой шанс.
– Что за привычка сразу истереть? Мы не пронесём оружие на бал, потому что ты спрячешь его заранее, когда будешь подготавливать зал к церемонии. – Его слова заставили меня замереть на месте и отвести взгляд в сторону. Не нравится мне быть аутсайдером в его глазах. Он столько времени тратить на моё обучение, а я так глупо подставилась.
– Уже знаешь про наказание?
– Догадался, – он ответил неохотно, словно пытался ускользнуть от темы. – Как там Дригли?
– Давай оставим его на потом? Церемония сейчас важнее. – Не было смысла спрашивать: от кого он узнал. Кристофер наверняка ему всё разболтал, он не услышал моей просьбы или проигнорировал её. – Ты предлагаешь мне спрятать наше оружие заранее?
– Да. Ты не представляешь, как Джингс тебе помог этим наказанием. Теперь он проверяет: догадаешься ли ты воспользоваться подаренными возможностями или увидишь только негативную сторону.
– Тогда я ещё та тупица. Кроме наказания ничего не увидела. Церемония ещё не началась, а у меня уже все шансы оказаться худшей. – Надавила на яблоко и расслабила хватку, пытаясь сосредоточиться не на эмоциях, а логике.
– Ты прекрасно справляешься с расчленением Эмирии Силити. Только зачем?
– Зачем что? – Нахмурив брови, я посмотрела на его лицо, пытаясь уловить суть разговора, часть которого была им пропущена или я окончательно перестала понимать человеческую речь.
Он глубоко вздохнул, набирая в лёгкие воздуха, и шумно выдохнул, словно собирался объяснить очевидную вещь недальновидной девочке.
– Ты обвиняешь себя в том, что не догадалась сама. Зачем?
– Мне не нравится быть в списке тупых. Хочу быть сообразительнее.
– И как обвинения помогут?
Ах, да, совсем забыла, что он пытается спасти меня от самой себя. Считает, что его проповеди наставляют меня на путь истинный и спасут мою душу от кары небесной. Кажется, так рассуждают христиане, только в Ирминте процветает атеизм. Мы не верим в богов и высшую силу, но верим в людей и возможности их умов, в труд и упорство. Любовь к себе не позволит мне остаться с ним, а упорные тренировки и самосовершенствование – да. Мне не нужно хорошее отношение к самой себе, но нужны упорство и труд. Любовь приведёт к лени, чрезмерному отдыху и разлуке с братом. У меня нет права любить себя.
– Обвинения заставляют становиться лучше и избегать таких ситуаций впредь.
Он впился в меня взглядом, рассматривая лицо, пытаясь что-то отыскать, скулы стали ещё острее от того, как он их сжал. Я ожидала тираду о своей неправоте и жестоком отношении к себе, но он промолчал, переводя разговор в другое русло:
– Времени на тренировки у нас мало из-за пропущенного выходного. Будем встречаться каждый день по вечерам. Подбери платье для церемонии в течение двух-трёх дней – последние две тренировки проведём в праздничной одежде, чтобы привыкнуть к ней. И не забудь про запасное, на тот случай если первое порвётся.
– Зачем вся эта возня с одеждой? – Вернулась обратно на маты и, разместившись на них, скрестила ноги.
– Чтобы привыкнуть к нарядам. Праздничное платье не твой костюм для тренировок. Оно объёмное, длинный подол будет мешаться. Через два курса подобные тренировки станут привычными. Не все твои сокурсники догадаются так подготовиться, а значит перед ними ты получишь преимущество и не разобьёшь нос, споткнувшись о подол.
Пока он говорил, жевала яблоко, стараясь кивать в такт его словам. Доводы у него были логичные, как всегда. И почему не догадалась сама?
– В прошлом году тоже было испытание балом?
– Нет, застолье, на котором нужно было незаметно подлить яд, своему противнику.
Как мило и в духе академии убивать чёрных теней изощрёнными методами. Но важнее демонстрация силы, внушить нам, что собственная жизнь находится в их когтях. Все эти испытания лишь повод подчеркнуть ничтожность и хрупкость нашей жизни.
– И что было с теми, кто выпил?
– Тем, кто был в рейтинге выше двух последних мест, дали противоядие, остальные умерли.
Аппетит пропал, а недоеденное яблоко отправилось в сторону. Выкину, когда соберусь уходить. Хотелось переключиться на обсуждение плана предстоящей церемонии, но фантазия подкидывала образы студентов в роскошных платьях и элегантных костюмах. Как они задыхались, пытались разорвать ворот, тёрли шею в надежде сделать спасительный вдох. Как хрипя, повалились набок и рухнули замертво.
Только услышав голос Герета, осознаю, что перестала дышать. Нельзя оказаться среди мёртвых, не так быстро. Я не могу бросить его, а он – меня. Какой смысл жить в мире, где существует только один из нас? Ради чего? Великой роли пешки в игре президиума?
– Ты мне нужен – не бросай меня. – Эмоции толкают вперёд слова, которые разум отказался бы произнести вслух. Мы боимся быть созависимыми, боимся привязаться из-за боли, что неизбежно ждёт нас. Любить человека, который умрёт на твоих глазах тоже самое, что отрезать себе руку и надеяться, что новая отрастёт.
Поднимаю голову и вижу растерянный взгляд брата, он отводит глаза в сторону и на выдохе произносит:
– Отдохни сегодня. После такой серьёзной травмы нельзя себя перезагружать.