Гобелен
Шрифт:
Граф помрачнел, грустно улыбнулся, поцеловал жену в губы.
– А что мне остается? Благодаря твоим усилиям я кажусь себе храбрее, чем есть на самом деле. – Он вздохнул. – Сейчас принесут свечи. Приговоренному к смертной казни в последнюю ночь полагается дополнительная свеча.
Джейн покосилась на догоравший огонек. Фарс, придуманный ею, следовало завершить прежде, чем появится тюремный служитель. Она торопливо завязала тесемки серого плаща и надела графу на голову капюшон.
– Все время держи у лица платок и рыдай так же, как миссис Миллс.
– Не знаю, получится ли…
– Получится! –
– Весь Лондон станет говорить, что я сбежал в женском обличье.
– Лондон будет нам аплодировать! – заверила Джейн.
Внезапно Уильям тряхнул головой.
– Я не могу этого сделать.
Джейн расширила глаза, одновременно испуганная и обескураженная.
– Не можешь или не станешь?
– И то и другое! – отрезал граф. – Неужели ты хочешь, чтобы твоего мужа считали трусом, который скрылся за женской юбкой, не имея мужества снести последствия собственного поступка?
– Что ты настоящий мужчина – ты доказал на деле. Потеря головы не добавит аргументов в пользу твоей мужественности.
– Но я стану посмешищем!
– Нет, супруг мой и повелитель, вы лишь натянете нос протестантскому королю.
Уильям поднял взгляд и снова качнул головой.
– Таким способом – ни за что, – заявил он, и Уинифред узнала непреклонные нотки в голосе мужа. Граф начал стаскивать платье.
Звонкая пощечина удивила Джейн еще больше, чем графа и графиню Нитсдейл. Гнев горячил кровь Уинифред похлеще лихорадки, которая, к слову, могла возобновиться в любую секунду. С одной оговоркой: гнев был не «хозяйский», он закипел в сердце самой Джейн.
– Да как ты смеешь, твою мать! – прошипела она, подозревая, что ее лексикон напугал графа сильнее, чем пощечина. – Ради него четыре храбрые женщины ставят под удар свое честное имя, репутацию, жизнь – а он юбки стесняется! В случае провала мне и моим подругам грозит разделить твою страшную судьбу – да-да, Уилл, именно так, и не вздумай убеждать себя в обратном. Мы тоже злоумышляем против Короны. Вовлечен мистер Миллс, вовлечен человек, который предоставит тебе пристанище. У тебя есть шанс выбраться из тюрьмы, из которой до сих пор ни один несчастный не выбирался! – Граф не сводил с Джейн изумленных глаз, на напудренной щеке ясно был виден след пятерни. – Откажешься – будешь последним трусом, так и знай. Пойдешь со мной – останешься героем, презревшим короля-самозванца и его тюремщиков. Быстрее! Уходим немедленно, и чтоб больше никаких возражений.
В темноте Джейн ничего не могла прочесть на его лице. Впрочем, вздох сказал ей, что внутренняя борьба окончена.
– Прости меня, Уини, – вымучил граф.
Джейн торопила его.
– Явись перед ними истеричкой, вой, рыдай, всхлипывай – и через несколько минут избегнешь меча. Обещаю тебе, Уилл! На свободе ты куда больше сделаешь для якобитов! Совсем не обязательно становиться мучеником, тем более что для публики твоя казнь – просто очередное развлечение! Давай же, милый, – ради наших детей, ради нашей любви!
– Я готов, Уин. Обведем смерть вокруг пальца.
– Вперед, – скомандовала Джейн,
Джейн открыла дверь, выскочила. Неожиданно для нее, алебардщик переместился. Вместе с тремя другими стражами он возник возле караулки, преградил дорогу. Уильям напрягся, Джейн это чувствовала.
– Нагни голову, продолжай рыдать, – шепнула она.
Уильям зарыдал на удивление натурально, а Джейн разразилась громкой утешительной тирадой.
– Простите, джентльмены, – взволнованным тоном произнесла она, волоча графа мимо дюжих йоменов. – Мне надо проводить мою несчастную подругу.
Приближался момент истины; или стражи поверят Джейн, или все пропало. Нужно убедить их, что она идет к выходу не в третий, а только во второй раз.
– Дорогая миссис Бетти, моя служанка меня в гроб вгонит, честное слово! Пожалуйста, передайте ей, чтоб срочно шла ко мне на квартиру. Вы знаете, где я остановилась. Заклинаю вас всем святым, поспешите! Вы же видите, в каком я положении.
Наверно, следовало дать Уильяму пройтись по камере, приноровиться к женскому платью. Увы, время поджимало. На подступах к залу граф с непривычки запутался в пышной юбке. Он покачнулся, ударился плечом о стену, однако сумел охнуть тонким, соответствующим облику голосом. К ним поспешили йомены, Хью в том числе.
Джейн хотелось взвыть. Уинифред содрогнулась от ужаса.
– Миледи, ваша спутница сильно ушиблась?
Уильям зарыдал, а Джейн поняла смысл выражения «ноги как ватные». До сих пор она считала это гиперболой. Ноги у нее действительно подкосились, потому что, вдобавок, капюшон соскользнул с графской головы. Хью приближался. Одного взгляда на грубо загримированное лицо Уильяма будет достаточно, чтобы миляга Хью все понял.
Джейн испустила вопль под стать женщине, которую довели до ручки. Впрочем, она не слишком рассчитывала на нужный эффект – от разоблачения их с Уильямом отделяли считаные секунды. Однако йоменов слишком потрясло столь бурное проявление чувств графини Нитсдейл, которую они привыкли видеть собранной и вполне владеющей собой. От неожиданности бедняги застыли на месте. Джейн быстро сориентировалась, зачастила срывающимся голосом:
– Миссис Бетти, прошу вас, не оставляйте меня в такую минуту, – умоляла Джейн, мимоходом поправляя на громоздкой «Бетти» капюшон. – Я должна спасти мужа. Отыщите мою служанку!
Приговаривая так, Джейн вместе с графом лавировала по коридору, избегая света факелов. Лестница была уже близко.
– Миледи? – с вопросительной интонацией повторил Хью.
– Простите, Хью. Я с ног сбилась, – не оборачиваясь, бросила Джейн. – Видите, мне надо проводить подругу, миссис Бетти.
Уильям, всхлипывая и подвывая тонким голосом, пряча лицо под капюшоном и весь сжавшись, чтобы казаться ниже ростом и уже в плечах, мелкими шажками семенил за Уинифред, пока Джейн раскланивалась с Хью. В зале Джейн охватило ощущение мерзкого дежавю. Кружилась голова, стучало в висках. Наконец они достигли лестницы. В лицо ударил ледяной уличный воздух. Еще несколько минут – и Уильям будет свободен, спасен! У них получится! Нет – у них уже получается!