Гобелен

Макинтош Фиона

– Извини, дражайшая Уинифред, если мои слова покажутся тебе пошлыми, да только после встречи с бедным графом у тебя, судя по всему, улучшилось… ммм… настроение.

Джейн улыбнулась, сбросила капюшон, расстегнула пряжку плаща. Рассеянно отметила, насколько комфортнее ей теперь в теле графини. «Осторожно, Джейн, – предупредила она себя. – Спастись должен не только граф – ты тоже находишься в заточении».

– Вынуждена просить вас обеих об одолжении, – произнесла Джейн, поймав взгляд миссис Миллс.

– Пройдемте

в гостиную, графиня. Нас трое, миссис Морган только что откланялась. В гостиной нам будет удобнее говорить.

– Благодарю вас, миссис Миллс. Не будете ли вы столь добры, не попросите ли миссис Морган вернуться в ваш дом? Она необходима для исполнения моего замысла.

Миссис Миллс наморщила лоб.

– Неужели? Вы нас заинтриговали, графиня. – Она взглянула на Сесилию. Та ответила легким наклоном головы. – Я немедленно пошлю записку миссис Морган. А пока она собирается, прошу вас, сообщите причину вашего радостного настроения.

– Нет, миссис Миллс. Сил у меня хватит только на один рассказ, поэтому я стану говорить не раньше, чем приедет ваша подруга. К ней есть особая просьба. Пусть выберет свое самое просторное, самое длинное платье, а еще плащ.

Миссис Миллс и Сесилия изумленно переглянулись.

– Вы хотите, чтобы миссис Морган надела самое просторное, самое длинное…

– Нет, дорогая миссис Миллс, я хочу, чтобы миссис Морган привезла с собой платье и плащ. Желательно, чтобы плащ был без отделки и украшений, но обязательно с капюшоном.

– Боже мой, графиня! Я сгораю от любопытства! Впрочем, будь по-вашему.

Миссис Морган, вероятно, наняла портшез сразу, как только получила записку, – не прошло и получаса, как она водворилась в гостиной миссис Миллс. Вещи, нужные Джейн, были при ней. Когда все три женщины наконец уселись (каждая – с кружкой горячего пряного напитка, сдобренного бренди), Джейн сделала глубокий вдох.

– Обращаюсь к вам, дорогие мои подруги и верные помощницы, со странной просьбой, – начала Джейн, поочередно встречая взгляд каждой из женщин.

Все три кивнули. В расширенных от любопытства глазах плясало пламя свечей.

– Сейчас я все расскажу. Пожалуйста, не перебивайте меня. По некоторым причинам мне придется излагать свой план…

– Какой план, дорогая графиня? – немедленно перебила миссис Морган.

Губы Уинифред тронула снисходительная улыбка.

– План спасения графа из тауэрских стен.

Женщины заахали, заохали; Джейн замахала руками.

– Умоляю вас, леди, дайте досказать. Но прежде я спрошу: готовы ли вы помочь мне в этом предприятии? Без вашей помощи и поддержки я не справлюсь, и бедный граф примет жестокую, варварскую казнь.

Все три кивнули – Уинифред явно обладала даром убеждения.

Джейн сообщила, как договаривалась с йоменом, как обманула остальных стражников, заверив их, будто помилование

практически гарантировано, чем усыпила их бдительность. Она не умолчала и о подкупе, и о своем расчете: стражники теперь устроят пирушку, станут пить за здравие короля и графа Нитсдейла и вовсе позабудут о своих прямых обязанностях. Подруги переглядывались, и Джейн видела: они под сильным впечатлением.

– Я добилась разрешения провести вас в камеру к Уильяму, правда, не всех сразу, а по одной, чтобы попрощаться с ним.

Женщины подались вперед, утроили внимание.

– Но, графиня, к завтрашнему дню все будут знать, что о помиловании и речи нет. Охране Тауэра станет об этом известно уже нынче вечером.

Джейн кивнула.

– Да, понимаю. Но главное – это разрешение на посещение Уильяма. Мне будут так сочувствовать, что пропустят без звука. И вас – вместе со мной. Они поверят, что ваша цель – навек проститься с обреченным на смерть узником. Говорю вам, стража меня не подведет.

– Предположим. Тогда объясните, в чем соль плана, – попросила миссис Морган.

– Извольте. Сесилия и миссис Миллс останутся у ворот, я же поведу вас, миссис Морган, к Уильяму. На вас, поверх вашей одежды, должны быть платье и плащ, о которых я просила.

Женщины расширили глаза, стали переглядываться.

– Стража ничего не заподозрит, не волнуйтесь, – заверила Джейн. – Вас, миссис Морган, Господь наделил высоким ростом; вы стройны, даром что находитесь в интересном положении. Никто не заметит лишнюю одежду. А еще вы с миссис Миллс одного роста. – Джейн хотелось добавить «и одних габаритов», но этим она обидела бы миссис Миллс, упитанность которой объяснялась вовсе не беременностью.

– А почему это важно? Вы меня вконец заинтриговали, дорогая графиня, – спросила миссис Морган.

– Потому, что, оказавшись в камере графа, вы снимете дополнительную одежду, обменяетесь с моим мужем несколькими фразами и уйдете.

– Будь по-вашему. – Миссис Морган наморщила лоб, явно желая повторить инструкции на случай, если она чего-то недопоняла. – Значит, я иду в камеру, снимаю лишнее платье и плащ и ухожу прочь из Тауэра?

– Совершенно верно.

– А что дальше?

– На этом ваша важная роль заканчивается, миссис Морган. Вы наймете портшез и отправитесь домой.

– Что ж, – проговорила миссис Морган, поправляя узел темных волос. – Вроде ничего сложного.

Джейн очень рассчитывала, что и остальные подруги найдут задание сравнительно легким.

– Далее на сцену выходите вы, дорогая миссис Миллс. Вам придется рыдать, прижимая к лицу платок. – Джейн наглядно продемонстрировала, как это делается, используя платок с монограммой Уильяма Максвелла. Рыдания получились поистине истерические. – Ваше лицо должно быть полностью скрыто. Чтобы стражники вас не узнали.