Гобелены Фьонавара (сборник)
Шрифт:
Лейла снова открыла глаза и сказала:
– Мне тоже страшно. Я очень мало знаю. Только то, что… сегодня утром что-то происходит. И там льется кровь. Думаю, они начали сражение.
У большого человека, Тигида, из груди вырвался рокочущий звук. Она увидела на его лице страдание и сомнение. Она еще мгновение поколебалась, затем глубоко вздохнула и сказала:
– Если хотите, если вы дадите свою кровь, можете войти. Я расскажу вам все, что знаю.
Все трое поклонились ей.
– Мы будем очень признательны, – пробормотал Шалхассан, и она поняла,
– Шил, – снова резко заговорила она, не в силах разговаривать иначе, – воспользуйся ножом и чашей, затем приведи их под купол.
– Сделаю, – ответила Шил с редко проявляющимся пылом.
Лейла не стала ждать. Еще одно видение пронзило ее мозг, словно клинок, и исчезло. Она пошла к двери, споткнулась, чуть не упала. Увидела испуганные глаза юной служительницы, которая попятилась от нее. Юной? Эта девушка старше нее.
Лейла пошла дальше, по направлению к куполу. Теперь в ее лице не осталось ни кровинки. Она это чувствовала. И чувствовала, как поднимается и растет темный, холодный страх внутри. Ей казалось, что по всем стенам Святилища вокруг нее струится кровь.
Пол старался. Он не владел искусством боя на мечах и не обладал колоссальной силой и огромным ростом Дэйва. Но зато у него был собственный гнев и запас мужества, рожденные страстной натурой, бесконечно требовательной к себе. У него были грация и очень быстрая реакция. Однако искусству боя на мечах на этом уровне невозможно научиться за одну ночь, чтобы стать достойным противником ургахов и волков Галадана.
Все утро, однако, он оставался в самом сердце битвы на западном фланге и бился со страстным самоотречением и целеустремленностью.
Впереди он увидел, как Ланселот и Айлерон спешились и дрались бок о бок, чтобы легче было пробираться вперед; их мечи сливались в сложном, сверкающем вихре движений среди гигантских волков. Он знал, что видит нечто незабываемое, искусство боя почти невообразимое. Ланселот сражался в перчатке на обожженной руке, чтобы рукоять меча не врезалась в рану. В начале утра эта перчатка была белой, но сейчас она уже пропиталась кровью.
С обеих сторон от Пола яростно сражались Карде и Эррон, врубались в ряды цвергов, отбивали атаки волков, сдерживали, как могли, ужасных ургахов на слогах. И Пол с болью сознавал, что они все время охраняют его, даже когда дерутся за собственную жизнь.
Он старался изо всех сил. Наклоняясь в обе стороны с коня, колол и рубил мечом. Видел, как под одним его ударом упал цверг, а волк отпрянул, скалясь, от второго. Но одновременно гибкому Эррону пришлось резко и стремительно развернуться, чтобы поразить второго цверга, уже прыгнувшего к незащищенному боку Пола.
Не было времени поблагодарить, не оставалось времени вообще ни на какие слова. Лишь ловить среди хаоса редкие мгновения, когда можно заглянуть в себя и напрасно искать подсказку, биение пульса Бога, который мог бы показать ему, как стать здесь не просто обузой, не только источником опасности для друзей, охраняющих его жизнь.
– Боги! – задыхаясь, воскликнул
Пол знал на это ответ. Он видел этот ответ.
Впереди и справа сражался Галадан. Все его плавные движения несли в себе смертельную угрозу, его окружала осязаемая аура угрозы. Он дрался в обличье волка, он был руководящей силой, хитрой и злобной, наступающих волков. И всей армии Могрима.
Галадан. С которым Пол с таким самомнением обещал расправиться лично. Здесь это выглядело как насмешка, пустая спесь со стороны того, кто не умеет защитить себя даже от цвергов.
В это мгновение, когда он бросил взгляд через толчею боя, перед Галаданом образовалось пространство, а затем, с болезненным толчком в сердце, Пол увидел серого Кавалла, который ринулся вперед, чтобы во второй раз бросить вызов волку с серебристым пятном между глаз. Воспоминание пронзило Пола, словно еще одна полученная рана: воспоминание о битве в роще Мёрнира, предвестнице той войны, которую они вели сейчас.
Он увидел, как покрытый шрамами серый пес и гордый повелитель андейнов во второй раз встретились лицом к лицу. Оба на какое-то мгновение замерли в неподвижности, готовясь к бою.
Но повторению той первой схватки на поляне Древа Жизни не суждено было осуществиться. Фаланга верховых ургахов ворвалась в пространство между волком и псом и была встречена звенящими клинками Колла из Тарлиндела и рыжего Аверрена во главе десятка воинов из Южной твердыни, людей Диармайда. В тот день каждый из них сражался со свирепой жестокостью, заглушая боль в душе яростью битвы. Радуясь возможности убивать.
С обеих сторон от Пола Карде и Эррон не отступали, прикрывая его тело, как свое собственное. Вид людей принца, сражающихся с ургахами прямо перед ним, заставил Пола решиться.
– Идите к остальным! – крикнул он своим спутникам. – Здесь от меня толку мало! Я вернусь на вершину холма, там я больше пригожусь!
Последовал мгновенный обмен взглядами с каждым из них, они понимали, что он мог быть последним. Он прикоснулся к плечу Карде, почувствовал пожатие руки Эррона; затем резко развернул коня и поскакал прочь, вверх по склону холма, горько проклиная свою бесполезность.
Слева по ходу от себя он увидел еще двоих, которые выбрались из гущи боя и тоже скакали галопом по направлению к вершине. Направив к ним своего коня, он встретился с Тайрноном и Бараком.
– Куда вы? – крикнул он.
– Наверх, – крикнул в ответ Тайрнон, пот струился по его лицу, голос охрип. – Там слишком тесно. Если я попытаюсь нанести энергетический удар, он поразит не меньше наших воинов, чем врагов. И Барак слишком уязвим, когда ему приходится становиться для меня Источником.
Пол увидел, что Барак плачет от отчаяния. Они достигли склона и поскакали вверх. На вершине стояла цепочка альвов, наблюдающих за полем битвы. Верховые обри ждали рядом, готовые скакать вниз с известиями для Верховного короля и командиров.