Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
– Может, именно потому? Потому что хорошие и талантливые? – возвращаясь к своему рисованию, изрёк Кульчицкий.
– Глубоко! – пережевал столь философский ответ Мешок.
После чего затушил сигарету и направился в оперскую…
– …Андрей Ива-а-анович!!!!! – радостно завизжала и бросилась на шею Мешку нежданно-негаданная гостья, секундно оглушив и заставив колокола в голове застучать ещё сильнее. «О боги! Сжальтесь!»
– Ба! Никак наша молодая мать?! – Осторожно отцепляя от себя восторженную подчиненную, Андрей постарался быть
– А Санечка дома остался, с бабушкой. Я не решилась его в метро везти. Еще, не дай бог, какую инфекцию подхватит.
– И правильно сделала. Потому как с сегодняшнего дня инфекцию запросто можно подхватить и у нас, – ехидно заметила Северова.
– Жаль, любопытственно было бы глянуть на «крестника». Рожденного чуть ли не в оперативной машине. – Мешок демонстративно пропустил Наташину крамолу мимо ушей. – На кого хоть больше похож-то? На тебя или на Веника?
– А вот в следующую пятницу приедете и сами увидите, – разулыбалась Анечка. – Я ведь не просто так пришла, а с приглашением.
– С приглашением на смотрины?
– Почти. У нас через неделю крестины. Зовём всех.
– Всё-таки продавила Веника?
– Не продавила, а убедила.
– А банкет? – уточняя, поинтересовался о главном Григорий.
– Обязательно. Крещение будет днем, в нашей церкви, в Парголово.
– Это при кладбище которая?
– Да. А на вечер мы кафешку сняли. – Анечка метнулась к своей сумке, достала из неё увесистый конверт и протянула Мешку. – Вот, здесь приглашения. Персональные, на каждую из двенадцати персон. Там всё расписано: что, где, когда, во сколько? Так что, все кто сможет…
– Супротив моей фамилии смело можете ставить птичку, – расцвёл Холин. – Андрей, выдай-ка мне официально-именной тугамент!
– Губу подверни, а то уже слюна на пол закапала! – осадил его Мешок. – Кстати, если не ошибаюсь, ты у нас со следующего понедельника в отпуске? И вроде как со всем семейством собрался в самостийную и незалежную?
– Точно так. Отбываем в следующую субботу. Так что на банкет по-любому успеваю.
– Прекрасно. Тогда в качестве дембельского аккорда пойди и займись напоследок нашим бомжом.
– В каком плане «займись»? – насторожился Холин.
– Перво-наперво своди его в баню.
– Нормальный ход! А может, мне ему еще и спинку потереть?
– Это на твое усмотрение. Потом сходите в магазин. Купишь ему зубную пасту, щетку, станки для бритья, полотенце, смену белья. Что еще? Обязательно носки. Хотя бы две пары… Кстати, народ, – обратился Андрей ко всем присутствующим, – если у кого дома есть какие ненужные мужские шмотки, тащите. Я тоже у себя пороюсь…
– Костюм-тройка подойдет? – хохотнул Виталий. – У меня от тестя-покойника остался.
А вот у Северовой такое предложение вызвало отнюдь не юморную реакцию:
– Я не поняла?! Он что теперь, постоянно здесь жить будет?
– А ты можешь предложить какие-то
– Носки-трусы, это, конечно, все очень трогательно. Я бы даже сказал: щемяще-интимно, – заворчал Холин. – Но я что, за свой счет должен организовывать шопинг и сауну с девочками?
– Деньги возьмешь у Северовой. Из «девятки». – распорядился Андрей.
– Отлично! Только потом не надо подкатываться ко мне с претензиями, что у нас снова закончились чай-кофе-сахар! – вознегодовала та. И тут же, с вызовом, заявила: – А впрочем, делайте что хотите. Все равно лично я там пить чай больше не собираюсь. И курить отныне тоже буду здесь. Мне моё здоровье дороже!
Осознав, что рабочая атмосфера в оперской начинается накаляться, Анечка принялась собираться. От греха подальше.
– Ну всё, я побежала, а то мне через час Санечку кормить. Значит, договорились: через неделю, по возможности, ждем всех. – Молодая мать чмокнула в щечку Наташу, успев при этом прошептать: «Держись, все будет хорошо», – а всем остальным сделала ручкой. – Ой! Снова чуть не забыла! – спохватилась она уже в дверях. – Андрей Иванович, а можно попросить, чтобы Виталий с нашей видеокамерой приехал? Поснимал бы там немножко, а?
– Анюта, о чем разговор! Если нужно, мы вам и пепелац с Сергеичем внутри арендуем.
– Спасибо! – с благодарностью улыбнулась та. – Господи, как же я вас всех люблю!
Всё! На этот раз Анечка упорхнула окончательно.
– Э-эх! Хоть кто-то меня в этой конторе любит! – выдохнул ошалевший от такого натиска и напора Мешок. Голова у него сейчас просто разламывалась. Даже не так: не «просто разламывалась», а разломалась окончательно. Поди теперь собери. – Николай, если меня будут спрашивать: уехал в прокуратуру. Вернусь через час. Нет, через полтора часа.
И Андрей ушёл. Собирать голову.
«Дурак ты! Самый настоящий кретин! – отчаянно прошептала Наташа Северова и склонилась над клавиатурой. Склонилась так, чтобы никто ненароком не заметил слезинки, предательски выступившие в уголках красиво подведенных („для него, паразита!“) глаз. – Чтоб тебя и в самом деле никто никогда не любил! А те, которые любят, – разлюбили раз и навсегда! Мешок… Никакой ты не мешок! Тюфяк ты бесчувственный!»
– Натах! Ты это чего? Плачешь, что ли? – углядел-таки её состояние Виталий.
– Нет… Просто… соринка в глаз попала.
– Во-во, я тоже обратил внимание – пылища тут у нас, прости господи! Лоскутков!
– Я! – мгновенно отозвался молодой.
– Головка от кия! Когда последний раз проводил влажную уборку в помещении?
– В прошлый четверг.
– Оно и видно. Давай, швабру-тряпку в зубы и – вперед! Заодно и курилку помой. На предмет дезинфекции.
– Так я же ответственный дежурный сегодня! А пульт на кого оставлю?
– А ничего, что я говорю, когда вы перебиваете?